Должен же понять, каково мне шагать с ними и протискиваться в узкую дверь подъезда. Но он уже сел за руль, закрыл дверцу. Чтоб ты лопнул, мысленно ругнулась Кира Сергеевна и, вздергивая плечи, потащила свой неподъемный багаж.
Когда возилась с замком, руки тряслись. То ли оттого, что несла тяжелое, то ли от радости, что уже дома.
Оставила багаж в прихожей, сбросила туфли и босиком но жесткому, колючему паласу пошла в столовую. Конечно же, везде пыль, валяются тапочки — один под телевизором, другой у дивана, на стульях — галстуки, сорочки… Поскольку Кира Сергеевна не выносила храпа, муж спал в столовой, по утрам, как всегда, спешил, а убирать предоставлял ей. Она и сейчас собирала вещи, засовывала в шкаф и начинала потихоньку злиться: что за бесцеремонность, ведь знали, что приеду, могли бы и убрать! Даже в спальне, которая давно уже не спальня, а просто комната Киры Сергеевны, умудрились навести «порядок»: письменный стол залит клеем, на диване куча железок — конечно, со свалки! — на полу изрезанные журналы. Видно, сплавляли сюда Ленку, чтоб не мешала, и она творила тут, что хотела.
Ладно, в конце концов, все это мелочи, главное, что здоровы, ничего не случилось, уговаривала себя Кира Сергеевна, подбирая кубики, бумагу, ржавые гайки. Могло быть хуже, Ленка вполне могла устроить пожар или нырнуть с балкона, потому что смотреть за ней некому: мужчины, конечно же, вечерами сидели, уткнувшись в телевизор или в шахматы, а Ирина вообще, вспомнила Кира Сергеевна, стала какая-то странная, равнодушная и рассеянная, все бродила по квартире с малахольными глазами и больше молчала.
Так Кира Сергеевна пыталась укротить себя методом психотерапии, иногда помогало. Но вот вошла в комнату Ирины и ахнула. Батюшки-светы, что творится! Постели не убраны, стол завален рулонами чертежей и книгами, всюду на полу разобранные на части игрушки — ступить некуда, по углам наросли клубки ворсистой пыли.
Первой мыслью было — закрыть дверь и не заглядывать больше, чтоб не расстраиваться. Но руки уже хватали пылесос, ведро, тряпку. Пнула в прихожей чемодан, ударила ногу, еще больше распалилась. Чертова неряха, как только муж тебя терпит! Самую лучшую, самую большую и светлую комнату отдали ей, а она превратила ее в мусорный ящик! Выгнать бы вас на частную квартиру, чтоб два здоровых лба не превращали мать в прислугу!
Тут она заметила раскинутую раскладушку. Голую, без постели. Слегка удивилась, но тут же забыла о ней. Настроение вконец испортилось, вспомнила, как тогда, в поезде, мечтала: войду в чистые прохладные комнаты… Вошла.
