- Вовсе нет. Но где мы можем танцевать вместе?
- В лесбийском баре, где же еще?
- Откуда ты знаешь о лесбийских барах?
- Я лесбиянка.
- Ты... но ты же выглядишь, как все! Молли, не глупи, ты не можешь быть лесбиянкой. Ты шутишь. Я бы знала, если бы с тобой было что-нибудь подобное.
- Мадам, я полнокровная, добропорядочная лесбиянка. Что до моей внешности, то большинство лесбиянок, которых я знаю, выглядят как все женщины. Однако, если ты западаешь на водителей грузовиков, могу показать одно местечко, - я не могла удержаться от подколки.
Целых два квартала мы прошли в молчании. Вся веселость Полины испарилась.
- Если ты не возражаешь, Молли, я, наверное, пойду домой. Я устала больше, чем думала.
- Конечно, возражаю. Почему бы тебе не сказать правду? Ты расстроена, потому что я тебе рассказала, кто я.
Она избегала смотреть мне в глаза.
- Да.
- Какое это имеет значение? Скажи мне. Я все тот же человек, которого ты знала раньше. Господи боже, никогда этих правильных не поймешь!
- Пожалуйста, давай я пойду домой и все это обдумаю.
Она бросилась в метро на Сорок второй улице, а я всю дорогу домой шла пешком. Ходьба помогает мне успокоиться, но, когда я открывала дверь, то была так же расстроена, как в самом начале. Почему все это меня достает? Почему я не могу просто отмахнуться от этих людей, как они от меня отмахиваются? Почему это всегда попадает в точку и так больно?
Битых три недели Полина держалась на расстоянии. Никаких визитов в офис по четвергам, никаких звонков, вообще ничего. Полная тишина. Я решила ей не звонить. Она говорила мне, что у нее есть мужчина, Пол Дигита, который преподает английский в Нью-Йоркском университете. Из любопытства я решила поглядеть, что он собой представляет. Я знала заранее, что он калека. Его левая нога волочилась позади, и ему приходилось ходить с тростью. Он наткнулся на кол в Эксетере, в 1949 году, и навсегда повредил ногу. Даже это не подготовило меня к встрече с ним. Хромота - это еще был наименьший из его недостатков. У него была близорукость, тяжелый случай перхоти, а в его зубах как будто обитала колония водорослей. Пол был наглядным пособием по разрушению человека. Как она могла возбуждаться на такое? Что общего они могли иметь? После его лекции о том, как Йейтс употреблял точку с запятой, я заставила себя подойти к нему и сказать, как мне понравилось. Лесть, похоже, выбила из седла; он держался со стороны подиума, или, может быть, его нога выступала вперед. В любом случае, он пригласил меня на чай, и я приняла приглашение, хотя нужны были стальные нервы, чтобы глядеть ему в лицо, водоросли и все такое.
