- Я пытаюсь помочь тебе выбраться из ужасающей нищеты, любовь моя. И хватит уже говорить о дамах средних лет. Пойдем потанцуем.
Мы прошли через длинный бар, потом битком набитую комнату с каменным камином, еще одну комнату, и наконец прибыли на огромную площадку, по центру которой сверкал зеркальный шар. Несмотря на весь здешний шик-блеск и бродвейскую клиентуру, здесь царило дружелюбие. Разные женщины и мужчины говорили с нами, угощали выпивкой и приглашали на вечеринки. Ни одна из нас не смотрела на часы, пока мы не заметили, что за окном светает.
- Слушай, этот город иногда прекрасен. Похоже, четыре утра, а я даже не устала, - сказала я.
- Я тоже. Я живу через несколько домов отсюда. Почему бы не пойти ко мне?
Ага, наконец!
Холли жила на Вест-Энд авеню в больших апартаментах, где на потолках было много старинной лепнины, а на полах лежал паркет. Громадная серебристая персидская кошка по имени Гертруда Стайн встретила нас у двери, явно недовольная тем, что Холли так поздно задержалась. На пути через апартаменты мы находили следы кошачьего недовольства - изжеванный тапок, измочаленный угол ковра, а когда мы дошли до ванной, увидели, что Гертруда Стайн размотала с держателя целый рулон туалетной бумаги.
- Она всегда такая мстительная?
- Да, но я уже готова к ее сюрпризам. Ты, конечно же, знаешь, что мы направляемся к спальне, и что там мы будем заниматься любовью?
- Знаю.
- Тогда почему ты идешь так медленно? Бегом!
Холли влетела в спальню, достопримечательностью которой была огромная медная кровать с плюшевым красно-коричневым покрывалом. На полпути к кровати она сбросила блузку.
- Скорее!
- Я не спешу, чтобы не возбуждать подозрений Гертруды, а то вдруг она у тебя ревнивая, - Гертруда явно следовала за мной по пятам с враждебностью в раскосых глазах.
- Ты в безопасности. Герти может только попытаться втиснуться между нами.
- Великолепно. Никогда не занималась этим с кошкой.
Холли уже скинула всю одежду и раскинулась на покрывале. Она была еще прекраснее без одежды. Я возилась, выбираясь из штанов.
- Молли, тебе надо заняться танцами. Ты вся состоишь из мускулов и выглядишь потрясающе. Иди ко мне.
Она потянула меня на кровать, и я была готова кончить уже оттого, что рядом со мной лежат шесть футов гладкой плоти. Она путалась пальцами в моих волосах, покусывала мне шею, и я плавала в жаркой энергии. У нее была мягкая, плотная африканская прическа, которая скользила по всему моему телу. И все время она меня покусывала. Ее язык пробегал по внешней стороне моего уха, в ухо, по шее, по лопатке, вниз, к грудям, потом обратно к губам. После этого я сбилась с последовательности, но помню, что она навалилась на меня всем телом, и я готова была заорать, так мне было хорошо. Я гладила ее по спине и едва могла охватить ее целиком, такая она была длинная. Каждый раз, когда она двигалась, я чувствовала мышцы под ее кожей, текучие, меняющие очертания. Эта женщина была сущий демон. Она начинала медленно, а потом все разгорячалась, пока не сжимала меня так крепко, что я могла едва дышать, но мне было все равно. Я чувствовала ее внутри, вовне, по всему телу; я не знала, где начиналось ее тело и кончалось мое. Кто-то из нас кричал, но я не знала, кто это был, или что кричалось. Через несколько часов мы распутались и увидели, что солнце уже стоит высоко над Гудзоном, над рекой падает снег, а Гертруда уже поглотила правый ботинок из единственной моей пары обуви.
