Я направилась к Нью-Йоркскому университету и оглядывала здания, смутно догадываясь, что здесь какой-то институт. Может быть, я смогла бы пробраться туда и поспать. Я подошла к главному входу, но там было заперто. Тогда я быстро зашагала к боковому входу на площади Университета. Эта дверь тоже была закрыта. Что ж, придется всю ночь бегать вокруг, чтобы согреться. Обернувшись, я увидела поломанный «гудзон». Блеклого черно-красного цвета, сплющенный спереди, с колесами уже без шин, он застыл перед кофейней «Полным-полно орехов»>{40}. Для меня он был прекрасен - это было жилище.
Я подошла, чтобы залезть на заднее сиденье, но обнаружила, что оно занято, а переднее было свободно, и руль выломан, чтобы не мешал. Я открыла дверь и скользнула внутрь. Молодой человек на заднем сиденье, покраснев, приподнял шляпу.
- Добрый вечер, мэм. Собираетесь разделить со мной это жилище?
- Если не возражаете, то да.
- Не возражаю, - он снова надвинул шляпу на глаза, натянул тяжелый пиджак на плечи и заснул.
На следующее утро я проснулась от того, что он наклонился над передним сиденьем и растолкал меня.
- Эй, крошка, подъем! Надо выбираться отсюда. Пора подсуетиться.
Я села и увидела его при свете. У него были самые длинные ресницы, какие я видела в жизни. Кожа у него была цвета кофе со сливками, а глаза ясные, темно-коричневые. Над полными красными губами щетинились бодрые усы. Короче, парень был отпадный. Я пыталась вспомнить, где я, и выяснить, не отвалились ли мои конечности от холода.
- Пошли. Хватай чемодан и пойдем в «Орехи». Там есть сестричка, которая накормит нас бесплатно. Поднимайся!
Кучки сонных студентов спешили на занятия к девяти часам. Вращающаяся дверь в «Орехах» вертелась, как юла, и я так устала, что дважды совершила полный оборот, прежде чем смогла войти. Мы сели у стойки в дальнем углу, и официантка в синей форме принесла нам кофе и пончики. Она написала фальшивый счет и подмигнула моему соседу по комнате:
- Завел новую подружку, Келвин?
- Нет, я же не гуляю с подружками, - он подмигнул ей в ответ.
Я посмотрела на него благодарным взглядом.
- Ты что, голубой?
- Ну, не сказал бы, что я голубой. Я бы сказал, что меня заколдовали.
- Меня тоже.
Он с облегчением вздохнул и улыбнулся.
- Это хорошо. Я боялся, что ты какая-нибудь правильная девица, которой нужен аборт. Тогда мне пришлось бы о тебе позаботиться.
- А ты всегда заботишься о результатах бесконтрольной гетеросексуальности?
