Григорий пожал плечами:
– Я думаю, что современному искусству куда важнее понять, что место истины в жизни, а не на пьедестале.
– Да вы понимаете, что на свете нет ничего прекрасней обнаженной истины! – как и всякий человек, не владеющий аргументами, «классик» считал аргументом то, что он говорит.
И потому, хотя и не понимая этого, уверенно перепрыгивал с одного на другое.
С места, которое занимает явление, – на его свойства.
Григорий стоял молча, видимо, обдумывая ответ.
И тогда встал я потому, что ответ он подобную ерунду мне известен давно:
– Каждый, кто сталкивался с истиной, знает, что она бывает не только прекрасной, но и очень неприятной.
– И все равно… – «классик» удивленно замялся, будучи не готовым к тому, что еще кто-то может оказаться не согласным с ним, вот так, почти сразу. И после этой вынужденной заминки, за неимением лучшего, вновь вырулил на свое шоссе.
Которое, кстати, как и всякое шоссе, было выстроено не тем, кто по нему едет:
– Нет ничего прекрасней обнаженной истины!
– Есть, – сказал я.
– И что же это, например?
– Например – обнаженная женщина…
…Уже вечером, я прошептал Ларисе:
– Я говорил о тебе, – и Лариса прошептала мне в ответ:
– Я о себе и услышала…
…Выходило так, что тематика оказалась исчерпанной, еще и не приступив к черпанию.
И «классику» пришлось разыскивать новую тему.
К его чести, он нашел ее довольно быстро:
– Художники должны искать вдохновение в истории нашей Родины, – решив, видимо больше не обращать на меня внимания, «классик» сосредоточился на продолжавшем стоять Керчине:
– Надеюсь, вы признаете, что наша Родина, наша мать – самая прекрасная в мире?!.
…Я подумал о своей давно умершей матери:
«Наверное, моя мать не была лучшей в мире матерью.
Лучшая в мире мать – это мать, родившая и воспитавшая лучшего в мире сына. А моя мама оказалась достаточно мудрой женщиной, чтобы воспитать меня человеком, не считающим себя в мире лучшим.
И любил я свою маму не за то, что она была лучше других, а потому, что она была моей мамой.
Наверное, с Родиной – то же самое.
Мы ее любим не потому, что она лучшая. А потому, что она наша…»
– …Или вы тоже, – «классик» мельком взглянул на меня, но продолжил свой разговор с Гришей, – из тех, кто уделяет внимание женщинам больше, чем Родине?
– Да, – спокойно ответил Керчин. – Ведь то, что у меня происходит с женщинами, доставляет мне удовольствие.
А то, что происходит на моей Родине – нет.
– Вам нужно учиться любить Родину! – попытался променторствовать «классик», и Григорий ответил ему: – По-моему, по-настоящему хорошо относятся к Родине не те, кто умеет ее любить, а те, кто умеет ее кормить.
