– Кто поставляет людям в системы управления сплошной брак?
– Самые плохие элементы с системы управления народу поставляет ЦК КПСС, – вяло ответил Андрей и пошел в салон на Киевской. А одичавший от перестроечной свободы Коротков, лишь снова махнул рукой…
В салоне знакомая продавщица Маринка сказала Каверину:
– С тебя конфеты.
– Они у меня дома.
– Знаешь, Андрюш, сейчас картины совсем не покупают. На одной бижутерии держимся. Даже налоги платить нечем.
– Да, ничего, мне и своих денег хватает, – соврал Каверин.
– Но одну, твою, я все-таки впарила индийцу.
А может узбеку.
Так, что получай деньги.
– Значит, через мои руки сегодня не то, чтобы пройдет, промарширует, не только премия, но и гонорар.
– А я к тебе зайду на днях. Тем более, что у тебя, кажется, есть очень сладкая конфета, – при этом, выражение лица у Маринки было таким ехидным, что Андрей подумал: «Черт их поймет, этих молодых девчонок, что у них на уме?» – весьма здравая мысль о том, что их поймет не черт, а Бог, ему в голову не пришла:
«Хотя, кажется, их скорее поймет индиец.
А, может, узбек…»
Видимо, эти мысли отразились на лице Андрея, и Маринка сумела прочесть их. И, тем самым, продемонстрировала, что совсем не глупа, хотя и была не в ладах с демографией:
– Будь моя воля, я бы всех мужчин изничтожила.
– Будь, Мариночка, твоя воля, – улыбнулся ей Каверин, – Участь мужчин была бы еще непредсказуимей…
Не смотря, на регулярность историй о молодых женщинах, выходящих замуж за пожилых, но социально, а, значит, и материально выгодных мужчин, попросту, за стариков-начальников, такие случаи на практике до самой перестройки, были довольно редки.
И здесь, главной причиной было искажение самого смысла морали.
Иметь любовницу, о которой знают все, это был мелкий и вполне простительный грех для начальника-партийца.
Вроде курения или алкоголизма.
А вот женитьба на молодой, да еще и красивой женщине, то есть, получение красавицы в официальную эксплуатацию, это уже безнравственность, вызов какой-то.
За это можно было и должности лишиться. Даже без перспектив на персональную пенсию.
В ситуацию, в которой оказалась Ирина, ее занес тот самый ветер перемен, который обязательно кого-нибудь куда-нибудь заносит.
Иначе, это не ветер перемен, а просто ветер.
А еще хуже – буря в стакане воды…
В определенном смысле, смысле института семьи, перестройка, это переход от генеральной фразы: «Если любишь – женись», – к генеральной фразе: «Если любишь – люби…»
