Возможно, потому, что именно там мы можем продемонстрировать то, что работать, мы не только не любим – в этом нет ничего удивительного, работать не любит никто в мире – но еще и не умеем этого делать. Умение работать в конце двадцатого века, это умение пользоваться современными технологиями, а не энтузиазмом.
Энтузиазм – технология эпохи крестовых походов…
При этом, государственная служба отличается от всех остальных видов деятельности тем, что только на ней, лень и неумение работать не приносит вреда самим работникам.
Хотя, объективности ради, нельзя не признать, что качественный труд на государственной должности не приносит работнику никакой материальной выгоды. Выгоду приносит несоздание проблем начальству.
Как в прошлом, так и в настоящем.
Настоящем.
Между реальным прошлым и виртуальным будущим существует едва уловимая грань – настоящее. Это постоянно утекающее в прошлое и никогда не догоняющее будущее настоящее – только оно и есть настоящее.
Настоящее, это и есть жизнь…
Необременный государственной службой Эдуард Михайлович Плавский позвонил не обременявшему себя этой службой Андрею Каверину в семь часов утра:
– Вы спите, Андрей. Простите, сейчас семь часов утра.
– Не сплю, Эдуард Михайлович. Тем более, что это не имеет значения.
– В семь часов утра, Андрей, только это имеет значение…
– Чем вы занимаетесь последнее время?
Все последнее время Каверин думал о жене генерала Фронтова. Но рассказывать Эдуарду Михайловичу Андрею не хотелось, поэтому, он выбрал самую мягкую форму лицемерия:
– Лежу и обижаюсь на судьбу.
Я ведь если обижусь на судьбу, то могу целый день проваляться на диване.
– И когда вы делали это в последний раз?
– Лет шесть назад.
– Что же так давно?
– Да все времени нет, на судьбу обижаться…
– Андрей, а вы случайно не лентяй?
– Я такой лентяй, что даже лениться ленюсь – вот и работаю все время.
– А у меня бессонница. Вот я сижу и думаю о вас. И вот, что мне пришло в голову.
– Я вас очень внимательно слушаю, Эдуард Михайлович, – Андрей доверял Плавскому потому, что тот никогда не убеждал Каверина в том, что ему нужно доверять. Плавский как будто просто советовался с Кавериным, предлагая тому самому продолжить мысль и сделать выводы.
То есть – сделать выбор.
– Андрей, вы знаете, что является главной бедой любой зачинающейся творческой системы?
– Что?
– Самоуверенность. Нет, не в навыках, здесь вы достаточно самокритичны.
А в потенциале идей.
Любая новая система уверена в своей самообразующей сложности. То есть, в том, что ее структура достаточно сложна, чтобы быть адекватной миру.
