Для того, чтобы бороться «за», нужно хоть что-то уметь делать…
Мой собственный проект заключался в том, что нос корабля, на котором стоит царь-реформатор, выступает из волны, которая, в свою очередь, переходит в плащ Петра. И в руке царь должен был держать, по моему проекту, не бумажку, наверняка с доносами, как я думаю, а ключ. Ключ, это больший символ реформ, чем указ…
В первый момент, некоторые горячечные головы, предложили исключить меня из союза, но через некоторое время придворный скульптор стал лучшим другом нашего отделения, и появилось новое предложение – гордиться нашей с союзом принципиальностью. Меня даже стали цитировать.
И теперь мне позвонил председатель отделения и попросил приехать, потому, что я понадобился вновь:
– Срочно приезжайте, Петр.
– Что случилось?
– Это не телефонный разговор.
Я всеми силами моей души за личное общение. Но если в Союзе художников появились темы, которые нельзя обсуждать по телефону, то у меня не могло не образоваться мысли, которую я, правда, благоразумно не высказал председателю нашего отделения:
– Во всем мире шизофреники, страдающие маниакальностью, называются маниакальными шизофрениками. У нас – членами творческих союзов…
«Срочно,» – произнесенное нашим председателем, подвинуло меня на то, чтобы поймать частника, но мы попали в пробку и двигались к Москве со скоростью, на которой сверхзвуковой, многоцелевой истребитель СУ– 31 МКС стоит на месте.
Так уж выходит, что приблизительно половина денег, которые я за что-то плачу, вылетает впустую.
Знать бы заранее – какая именно половина – можно было бы жить не плохо.
Я заплатил водителю сто пятьдесят рублей – редко мне приходилось тратить деньги так бессмысленно, потому, что председатель сказал мне:
– В руководстве Москвы существует мнение, что нужно вернуть памятник Дзержинскому на его историческое место. Мы знаем ваше трепетное отношение к историческим памятникам.
Вот так.
Иногда поставишь себя на место другого человека, а потом думаешь – ну и местечко ты себе выбрал.
Мне было бесполезно говорить председателю о том, что история сохраняется не памятниками, а мемориальными досками, а главное – правдивыми учебниками истории…
Памятники – это не свидетельства истории, а свидетельства того, как мы к ней относимся…
…Когда я вошел в зал, толковище живописцев было в стадии возгорания, только меня не хватало.
Выступала Галкина, которую за глаза называли Палкиной. Еще совсем не давно, она была секретарем комитета комсомола по идеологии в архитектурном институте, а теперь стала художественным критиком. Однажды кто-то сказал о ней:
