Впрочем, мои дети считают устаревшими и того, и другого.
Я же, просто беру реального человека и ставлю его в обстоятельства, отношения с которыми интересно мне…
Критики пока не обращают внимания на мои рассказы – и на том спасибо.
Интересная вещь – критика. Люди живут не тем, что делают что-то хорошо, а тем, что кто-то другой делает так, что им это нравится или не нравится.
Критик считает себя специалистом, и на этом основании судит.
Забывая, что книги, как и картины, пишутся не для специалистов.
Кстати, специалисты-критики все новое и интересное от импрессионизма до абстракционизма, от Марка Твена до Хемингуэя, как правило, успешно прохлопывали ушами.
Однажды, мой старинный приятель поэт Иван Головатов, врач по образованию, показал мне пачку критических рецензий на свои стихи, а потом спросил:
– И после этого, ты хочешь знать, почему я вернулся в гинекологию?..
…Возня на моей кухне, постепенно переместилась в коридор, а потом и на лестничную клетку. Минут через двадцать после того, как она затихла на улице, энтузиасты появились вновь. Просто так уходить с двумя бутылками водки, им не хотелось, и Веньминыч пустился в рассуждения:
– Знаю я, эти старые холодильники. Громоздкие, шумные. Все пространство занимают, а пользы мало. Даже никакой пользы для современной жизни, а выкинуть трудно.
– Такое бывает не только со старыми холодильниками.
– А с чем еще?
– С марксизмом, например.
– Начальник, – мгновенно прореагировал Веньяминыч, уходя в конкретику, но при этом, в нее не вдаваясь, – Ставь еще литр, мы его мигом выкинем из твоей квартиры.
– Ну, это вряд ли.
Веньяминыч задумался, и, наверное, пришел к выводу о том, что заломил за марксизм слишком большую цену:
– Ладно. Давай мы его выкинем за полбанки…
На первый взгляд, события, происходящие в нашей жизни, не связаны между собой, но на первый взгляд, и звезды на небе между собой не связаны…
Холсты просохли, и я вполне мог бы сесть за работу. Но это не удалось, потому, что опять зазвонил телефон.
В своей жизни, я не раз создавал себе проблемы тем, что что-нибудь говорил. Кстати, чем, что я молчал, я никогда не создавал себе проблем.
Приблизительно год назад, я отказался подписывать коллективную бумагу с требованием демонтировать памятник Петру, и мне казалось, что мои аргументы очевидны:
– Мы, художники не должны требовать разрушения произведения другого художника на том основании, что оно нам не нравится…
Между прочим, я единственный из всей нашей секции, кто имел более-менее серьезное право быть не довольным памятником Петру, потому, что только я представлял свой проект этого памятника. Все остальные просто ругали, а это не очень интересное для меня занятие. Скорее это тинейджерство либерализма – имеешь право ругать, но не ругаешь – уже не либерал, а какая-нибудь гадость, вроде социал-демократа.
