Тель-Авив
Явочная квартира Моссада
27 января 2005 г., 20:00
Марина сидела, почти утонув в огромном кресле Рафи, и обдумывала предстоящий разговор с ним. Они не виделись больше двух долгих лет, да и раньше их общение сводилось только к отчетам о ее делах. Наверняка теперь он начнет расспрашивать ее о деталях питерского задания. Тогда, закончив работу со Страховым, она буквально через пару недель оказалась вместе с Леонидом в Белогорске. Ей даже не пришлось выезжать из России.
В гарнизонном городке они провели четыре счастливых месяца. До сих пор им еще не доводилось побыть вдвоем хотя бы несколько недель подряд. А сейчас Леон был рядом, они жили как обычные семейные люди! В Белогорске Леонида отправили на задание, с которого из восьми человек вернулись двое, и именно из-за этого непонятного возвращения у Леона начались проблемы. Его заподозрили в измене и уволили из армии.
Из гарнизона они отправились в Москву, где более или менее нормально прожили еще полгода, хотя Леон мотался по стране, пытаясь закупить то новые технологии, то патенты. Какие – Марина не знала. С самого начала они условились: чем меньше говорим о работе, тем лучше. И она всегда соблюдала этот договор, хотя ей очень хотелось знать, чем занят ее любимый.
Марина потянулась в кресле. Мысли крутились в голове сами собой: «Когда Леон привел меня в школу Моссада по просьбе Рафи, мой куратор Йоси с первого дня постоянно твердил, что я должна успеть безупречно подготовиться к третьему этапу учебы – самостоятельному контрольному заданию. Причем кроме Йоси об этом задании никому знать не положено. Даже Леону. Ну, это понятно. Я таких разговоров не боялась, соглашалась, зная, что Леон так или иначе все узнает, почувствует, поймет и найдет способ помочь мне, даже если я и не узнаю об этом ничего. Ведь он постоянно помогал мне во время учебы…
Сначала я мечтала о том, как блестяще справлюсь со своим первым заданием и как изумится Леон. Ведь он привык видеть во мне женщину-ребенка, дорогое и близкое существо, а не взрослую, не зависящую от него женщину. А тут пришло время проявить себя самостоятельным человеком, профессионально равным ему. Интересно, что делать-то придется? Ни одного объяснения о моей будущей роли ни от Йоси, ни от Рафи я не получила, хотя и догадывалась. А потом уже было не до выяснений. Столько всего произошло… Не стало отца. И все вокруг, точнее, во мне, сразу как-то изменилось. Я почувствовала свое сиротство, хотя по-настоящему осознала не сразу. Да и как я могла тогда смириться с мыслью о том, что теперь мне придется жить без отцовской любви и защиты, что на всей земле для меня останется только Леон? Это было особенно страшно. Я понимала, что если с ним что-нибудь случится – мне не жить. Причем, как говорится, в «медицинском смысле», то есть мое физическое существование прекратится одновременно с ним, и неважно, погибнет он или разлюбит меня. Все равно без него жизнь потеряет смысл.
