— Держим это мы раз одну этакую мадьярскую рожу за кадык. Было это в Паусдорфе, куда мы, саперы, пришли выпить. Хочу это я ему дать ремнем по черепу. Кругом темнота. Как только началось дело, мы моментально запустили бутылкой в лампу, а он вдруг как закричит: «Тонда[69], да ведь это я, Пуркрабек из 16-го запасного!» Чуть было не произошла ошибка. Но зато у Незидерского озера мы с ними, мадьярскими недотепами, как следует расквитались! Туда мы заглянули недели три тому назад. В соседней деревушке там квартирует пулеметная команда какого-то гонведского полка, а мы случайно зашли в трактир, где они отплясывали ихний чардаш словно бесноватые и орали во вело глотку свое: «Uram, uram, birò uram» да «Làňok, làňok, laňok a faluba[70]». Мы себе садимся против них. Положили только свои солдатские кушаки перед собой на стол и говорим промеж себя: «Подождите, сукины дети! Мы вам покажем «ланьок». А один из наших, Мейстршик, у которого кулачище, что твоя Белая гора[71], тут же вызвался, что пойдет танцовать и отобьет у кого-нибудь из этих обормотов девочку из-под носа. А девочки были что надо: икрястые, ляжкастые да глазастые. По тому, как их эти мадьярские сволочи тискали, было видно, что груди у них твердые и налитые, что твои мячи, что это им по сердцу и что они знают толк в щупке. Наш Мейстршик значит выскочил в круг и давай отнимать у одного гонведа самую хорошенькую девчонку. Тот что-то залопотал, а Мейстршик как даст ему раз, — он и с катушек долой. Мы, недолго думая, схватили свои ремни, обмотали их вокруг руки, чтобы не растерять штыков, бросились в самую гущу, а я крикнул ребятам: «Виноватый, невиноватый — крой всех по очереди!» И пошло, брат, как по маслу. Мадьяры начали прыгать в окна, мы их ловили за ноги и втаскивали назад в залу. Всем им здорово влетело. Вмешались было в это дело ихний староста с жандармом, и им изрядно перепало «на храм божий». Трактирщика тоже излупили за то, что по-немецки стал ругаться, что мы всю вечеринку портим. После этого мы пошли по деревне ловить тех, кто задумал от нас спрятаться. Одного ихнего унтера мы нашли в сене на чердаке в соседнем имении. Его выдала его девчонка, потому что он танцовал в трактире с другой. Она врезалась в нашего Мейстршика по уши и пошла с ним по направлению к Кираль-Хиде. Там по дороге сеновалы. Затащила его на сеновал, а потом потребовала от него пять крон, а он ей дал по морде. Мейстршик догнал нас у самого лагеря и рассказывал, как раньше он о мадьярках думал, что они страстные, а что эта свинья лежала как бревно и только лопотала что-то без умолку.
