Он подписался, допил коньяк, потребовал себе еще бутылку, медленно прочел письмо, запивая каждую фразу коньяком, и даже искренно прослезился, перечитывая последние строки.
☆
Было уже девять часов утра, когда Швейк разбудил поручика Лукаша:
— Осмелюсь доложить господин обер-лейтенант, — вы проспали службу, а мне уже пора итти с вашим письмом в Кираль-Хиду. Я вас уже будил в семь часов, потом в полчаса восьмого, потом в восемь, когда все уже вышли на занятия, а вы только на другой бок повернулись. Господин обер-лейтенант, а господин обер-лейтенант!..
Пробурчав что-то, поручик Лукаш хотел было опять повернуться на другой бок, но ему это не удалось: Швейк тряс его немилосердно и орал над самым ухом:
— Господин обер-лейтенант, так я пойду отнесу это письмо в Кираль-Хиду!
Поручик зевнул:
— Письмо?.. Ах, да! Но это секрет, понимаете? Тайна между нами. Кругом… марш!
Поручик завернулся в одеяло, которое с него стащил Швейк, и снова заснул. А Швейк отправился в Кираль-Хиду.
Найти Шопроньскую улицу и дом № 16 было бы по существу не так тяжело, если бы навстречу Швейку не попался старый сапер Водичка, который был прикомандирован к пулеметчикам, размещенным в казармах у реки. Несколько лет тому назад Водичка жил в Праге, на Боище, и по случаю такой встречи не оставалось ничего иного, как зайти обоим в трактир «У черного барашка» в Бруке, где прислуживала чешка Руженка, весьма популярная между всеми живущими в лагере чехами-вольноопределяющимися, которые были ей поголовно должны.
Сапер Водичка, старый пройдоха, в последнее время состоял при ней кавалером и держал на учете все маршевые роты, которым предстояло сняться с лагеря, во-время. обходя всех чехов-вольноопределяющихся с напоминанием о долге, чтобы они не исчезли в прифронтовой суматохе.
— Тебя куда собственно несет? — спросил Водичка после первого стакана доброго винца.
— Это — секрет, — ответил Швейк, — но тебе, как старому приятелю, могу сказать…
Он разъяснил ему все до подробностей, и Водичка заявил, что он, как старый сапер, Швейка покинуть не может и пойдет вместе с ним вручать письмо.
Оба погрузились в увлекательную беседу о былом, и, когда они вышли от «Черного барашка» (был уже первый час дня), все казалось им весьма простым и легко достижимым. Сердца обоих были переполнены отвагой. По дороге к Шопроньской улице, дом 16, Водичка все время выражал, крайнюю ненависть к мадьярам и без устали рассказывал о том, как, где и когда он с ними дрался или что, когда и где помешало ему подраться с ними.
