Но торжественные встречи уже не носили того характера, как в начале войны, когда отправляющиеся на фронт солдаты получали на каждой станции что-нибудь перекусить и когда их повсюду встречали целые выводки одетых в идиотские белые платья девочек с еще более идиотскими лицами и такими же идиотскими букетами. Но глупее всего были, конечно, приветственные речи той или иной из дам, муж которой корчил из себя в настоящее время ура-патриота.
Торжественная делегация, встретившая эшелон, с которым ехал Швейк, состояла из трех дам — членов австрийского общества Красного Креста, двух дам — членов какого-то военного кружка венских дам и девиц, одного официального представителя венского магистрата и одного военного. На их лицах была написана усталость. Эшелоны проезжали днем и ночью, санитарные поезда с ранеными прибывали каждый час, на станциях все время перебрасывались с одного пути на другой поезда с пленными, и при всем этом должны были присутствовать члены различных обществ и корпораций. День за днем было одно и то же, и первоначальный энтузиазм сменился зевотой. На смену одним приходили другие, и у каждого из них на любом из венских вокзалов был тот же усталый вид, как и у тех, которые встречали будейовицкий полк.
Из телячьих вагонов выглядывали солдаты с безнадежным видом идущих на виселицу.
К вагонам подходили дамы и раздавали солдатам пряники сг сахарными надписями: «Sieg und Rache», «Gott, strafe England!», «Der Österreicher hat eine Vaterland. Er liebt's und hat auch Ursach für's Vaterland zu kämpfen»[66].
Видно было, как кашперские горцы жрут пряники с тем же безнадежным выражением на лицах.
Затем был отдан приказ по ротам итти за обедом к полевым кухням, стоявшим за вокзалом. Там же была и офицерская кухня, куда отправился Швейк исполнять приказание обер-фельдкурата. Вольноопределяющийся остался в поезде и ждал, пока ему подадут: двое конвойных пошли за обедом на весь арестантский вагон.
Швейк в точности исполнил приказание и, переходя на обратном пути через рельсы, увидел поручика Лукаша, который прохаживался взад и вперед по полотну в ожидании, что в офицерской кухне и на его долю что-нибудь да останется. Поручик Лукаш находился в весьма неприятной ситуации, так как временно у него вместе с поручиком Киршнером был общий денщик. Этот парень заботился только о своем офицере и проявлял полнейший саботаж, когда дело касалось поручика Лукаша.
— Кому вы это несете, Швейк? — спросил бедняга-поручик, когда Швейк сбросил наземь целую кучу вещей, завернутых в шинель, — взятую с боем добычу из офицерской кухни.
