— А иногда, — сказал Швейк, — во время рукопашной человека с чего-нибудь вдруг тате затошнит, что сил нет. В Праге в Подгорельце, в трактире «Панорама» один из команды выздоравливающих, раненый под Перемышлем, рассказывал, как они где-то под какой-то крепостью пошли в штыки. Откуда ни возьмись, полез на него русский солдат, парень-гора, штык на перевес, а из носу у него висела порядочных размеров сопля. Несчастный только взглянул на его носище с соплей, и так ему сразу сделалось тошно, что пришлось бежать в полевой лазарет. Его там признали за холерного и послали в холерный барак в Будапешт, где он действительно заразился холерой.
— Кем он был: рядовым или капралом? — осведомился вольноопределяющийся.
— Капралом, — спокойно ответил Швейк.
— Тоже самое могло случиться и с каждым вольнопером, — глупо заметил капрал и при этом с победоносным видом посмотрел на вольноопределяющегося, словно говоря: «Что, выкусил? И крыть нечем».
Но вольноопределяющийся не ответил и улегся на скамейку.
Поезд подходил к Вене. Кто не спал, смотрел из окна на проволочные заграждения и укрепления для защиты Вены. Это производило на всех гнетущее впечатление. Даже неумолчное галдение, доносившееся из вагонов, где, ехали «бараны» с Кашперских гор, «Wann isch kum, wann isch kum, wann isch wieda, wieda kum» — затихло под влиянием тяжелого чувства, вызванного видом проволочных заграждений, которыми была обнесена Вена.
— Все в порядке — заметил Швейк, глядя на окопы. — Все в полном порядке. Одно только неудобно, что венцы могут разодрать себе штаны, когда поедут за город подышать чистым воздухом. Здесь нужно быть очень осторожным. Вообще Вена — весьма важный город, — продолжал он. — Взять, например, диких зверей в шенбруннском зоологическом саду. Когда я несколько лет тому назад был в Вене, я охотнее всего ходил смотреть на обезьян, но когда едет мимо какая-нибудь особа из императорского дворца, то никого. к сожалению, туда сквозь кордон не пускают. Со мной был один портной, из Вены из десятого района, так его арестовали потому, что ему загорелось во чтобы то ни стало посмотреть на этих обезьян.
— А во дворце вы были? — спросил капрал.
— Там замечательно, — ответил Швейк. — Я там не был, но мне рассказывал один, который там был. Самое замечательное, что там есть, это дворцовый конвой. Каждый из них должен быть в два метра ростом, а потом получает трафику[65]. А принцесс там, как собак нерезаных.
Поезд промелькнул мимо какой-то станции, и оттуда, постепенно замирая, доносились звуки австрийского гимна. Оркестр был выслан на станцию для встречи эшелона, вероятно, по ошибке, так как поезд через порядочный промежуток времени остановился на другом вокзале, где эшелон ожидали обед и торжественная встреча.
