В сегодняшнем Каргополе строят главным образом из дерева, хотя купцы еще в XVII веке знали, что существуют более долговечные материалы. Покрытие большинства улиц оставляет желать лучшего. Берег Онеги мог бы служить украшением города, но содержится он не слишком опрятно.
В городской черте в воду сгружают лес, кое-где берег завален бревнами и замусорен. Есть небольшой садик у реки с танцплощадкой и давно вздыхающий о ремонте павильон-раздевалка для купальщиков.
Онега у Каргополя широка, берега ее очень пологи. Она здесь еще не стала самой собой, скорее это вытянувшийся залив озера Лача, постепенно переходящий в реку. А озеро мелко и все продолжает мелеть, зарастая рогозом. Только вдоль восточного берега, по оси течения Онеги, есть глубокий фарватер, в средней части впадина 3—5 метров, а в остальном глубина около 1,5 метра и менее. Зимой озеро в большей своей части промерзает до дна, и это плохо сказывается на его рыбьем населении. Рыболовы утверждают, что в Лаче сильно распространились раки, отчего окунь, питающийся ими, в озере очень жирный. Раков много и тут, в горловине Онеги: на наших глазах ребятишки за несколько минут наловили их не один десяток.
Вдоль берега, у самого уровня Онеги, на поверхность выходит множество родников. Вода в них холодная и хрустально чистая. Эти родники в большинстве случаев заключены в будки, и жители берут из них воду. В средней части города тоже есть неглубокие родниковые колодцы в будках. К сожалению, нередко такие колодцы расположены не слишком далеко от углублений иного назначения, что не может способствовать повышению гигиенических качеств воды. Вероятно, было бы нетрудно заключить родники в трубы и вывести их наружу фонтанирующими скважинами, как это сделано, например, в Крыму. Да, если бы этот город с его исключительно благоприятным местоположением как следует благоустроить, он мог бы стать жемчужиной ближнего Севера.
В назначенный час мы в райкоме. Викентий Степанович Лапин, поздоровавшись с нами, деловито, без шаблонных выражений гостеприимства, смотрит на часы. От него только что вышло четверо посетителей, а сейчас, в те немногие минуты, что мы находимся в его кабинете, уже в третий раз звонит телефон. Мы обещаем долго не задерживаться. Однако в ходе беседы секретарь райкома забывает о регламенте…
Викентий Степанович немолод, голова тронута сединой. Он высокого роста, широкоплечий, крепко сложенный. На нем голубая шелковая рубашка с короткими рукавами, пиджак висит на спинке стула — день сегодня жаркий, а дела, как видно, и того жарче: завершение сенокоса, начало уборки зерновых. Его широкое худощавое лицо покрыто, как у всех сельских работников, густым загаром. Глаза голубые, живые, то смеющиеся, то сосредоточенные, то сверкающие хитрецой. Правый глаз то и дело мигает — может быть, это на нервной почве, но впечатление такое, словно говорящий доверительно подмигивает вам, и это вас еще больше с ним сближает. После пяти минут разговора начинаешь чувствовать себя давним другом этого темпераментного, искреннего человека и горячо сочувствовать его заботам и надеждам.
