Мой спутник на автомашине продолжал путь к дому юных колхозниц, а мы с Карлом Ивановичем пошли пешком вдоль улицы.
— Говорят, это ваших рук дело, — сказал я, показав на дорогу.
— Почему моих, колхозники делали, — возразил Карл Иванович. — Что настаивал, это действительно так…
Он пришел со своей большой семьей в Оксово полтора года назад, вместе со многими другими семьями из недальнего селения, прибывшими на укрупнение колхоза. На деревню наступало болото, Оксово тонуло в непролазной грязи. А между тем Онега была совсем рядом, и спустить в нее воду из болота было не таким уж сложным делом. Карл Иванович убедил колхозников, поднял их на дренажные работы, и в деревне стало сухо и чисто.
У дома Карла Ивановича — такого же, как все остальные, — кроме образцовых грядок лука, капусты, репы и моркови, я увидел небольшую раскрытую сейчас теплицу. В ней росли огурцы, помидоры и даже арбузы и тыквы. А рядом с теплицей стоял в открытом грунте частично укутанный в рогожу высокий куст виноградной лозы!
— Да вы колдун, Карл Иванович!
Бригадир машет рукой:
— Что вы… Тут можно действительно чудеса творить, особенно в такое лето, как нынче, да некогда этим заниматься. Колхозных дел по горло. В гору идем! Раньше приходилось туго. Колхоз и колхозники сидели по уши в долгах. А теперь трудодень стоит восемь рублей, не считая натуральных выдач. Все больше даем городу молока, масла, мяса. И это только начало. На естественных лугах накашиваем по две с половиной тонны сена с гектара. Если же выращивать высокопродуктивные кормовые культуры, в несколько раз можно увеличить стадо. А площади найдутся, если осушить заболоченные земли, освоить целину…
— А народу достаточно, чтобы все это поднять?
— Да ведь как вам сказать… Когда человек видит прок от своего труда, он начинает работать за двоих и за четверых… Большие надежды у нас на молодежь. Правда, некоторым молодым людям внушили мысль, что все на свете делается для них, а от них ничего не требуется… Но труд — превосходный воспитатель. Молодой колхозник, когда он почувствовал себя создателем колхозного благополучия, — это богатырь. Да, богатырь!
Карл Иванович как будто растроган. Может быть, говоря так, он с тайной гордостью думает о своих детях — двух сыновьях и дочери, которые работают, все трое, в колхозе трактористами. Карлу Ивановичу пятьдесят шесть лет, жизнь его не баловала, и здоровье начинает понемногу сдавать. Но он продолжает работать, а работать для него — значит быть на ногах, быть в самой гуще: на покосе, на севе, на уборке, на скотном дворе, в мастерских — с раннего утра и до ночи.
