— С чего бы это?
— Такие вещи нежелательно держать в себе.
— Может и нет.
— Хорошо бы ты о них с кем-нибудь поговорил.
— Для кого хорошо?
Он проигнорировал мою неподатливость. «Неподатливость» — слово, которым в этом месте очень любят оперировать. «Неподатливый» — мягко говоря, ведущий себя как засранец. Этот психо-врач тоже вел себя как засранец, так что мы были квиты. Лучше я не буду говорить об этом, а то заведусь. Мне он не нравится. Сильно не нравится.
Есть вещи, о которых я не люблю говорить, и этого не изменить. Нужно отдать должное этому психотерапевту — он понял, что лучше сменить тему разговора, но записал что-то в своем блокноте. Я знал расклад. Все, что он запишет в блокноте, станет известно Адаму. Рано или поздно Адам, конечно же, поднимет вопрос о моих «навязчивых снах». Адам любит докапываться до сути моих проблем во время наших разговоров, или до сути вещей, которые считает моими проблемами. Он строит догадки на мой счет, и я надеюсь, он оставит их при себе.
Иногда мне кажется, что здесь навязчиво всё и все. Мои сны не оставляют меня в покое, Адам не оставляет меня в покое и все остальные психотерапевты не оставляют меня в покое. Даже мои соседи по комнате — Шарки и Рафаэль — не оставляют меня в покое.
Я здесь уже три недели. До этого я был в другом месте — в больнице. Ничего не помню об этом кроме того, что был серьезно болен. Иногда мне снятся сны о том месте. Все одеты в белое, стены — белые, простыни — белые и пижама на мне тоже белая, что довольно странно, так как я никогда не ношу пижамы. Все ослепляюще белоснежное и, кажется, находится в вечном движении. Мне хочется зажмуриться. Я без сил, перед глазами все расплывается, и меня кто-то зовет.
И вот однажды я проснулся, лежа в кровати номер три. В кровати номер три в кабинке номер девять. Помню, психотерапевты задавали мне много вопросов. Помню, как говорил с Адамом. Он был добр ко мне и так ласково обращался, что мне хотелось плакать. Адам неплохой человек, но он никак не отстанет от меня. Все время приходит и допытывается. На кой ляд ему дались мои воспоминания? Что он ко мне с ними пристал?
Когда я только сюда попал, персонал показал мне окрестности. Здесь с пятнадцать кабинок, расположенных вокруг главного здания, где мы едим и по желанию проводим время. Куча народу торчит там, но я не один из них. Есть люди, которые не переносят одиночества. Я же его люблю.
Адам говорит, что я одиночка.
Я никак не комментирую некоторые из его заявлений. Если я хочу торчать в своей кабинке номер девять, то что в этом, блять, такого плохого? У меня отличная кабинка.
