Рядом с рыжебородым появился вовсе никчемный мальчонка и тоже рыжий. Даже глаза — и те рыжие.
— Нужны мне твои яйца! — буркнул Володя и повернулся к старшему:
— Куда теперь идти-то?
— Идти успеешь. Давай-ка вот лодку твою вытащим и закрепим сначала. Лодка-то чья, отцова небось?
— Была… Теперь дяди Сашина.
— Тем более. Чужую вещь вдвое беречь надо.
Рыжебородый спокойно сошел с камней, вода плескалась возле его колен. Володя не верил своим глазам — ведь он только что тонул здесь?! Или не тонул?
— Что смотришь? Держи корму, а я сейчас разверну ее. Вот так! Теперь до прилива никуда не денется.
— А все равно ты яйца крал, яйца крал, — тихонько повторил мальчишка и дернул Володю за рукав. В рыжих глазах светилось нестерпимое ехидство. Володя уже примерился как бы поддать ему как следует, но тут опять вмешался рыжебородый:
— А о чем мы давеча договаривались, Геннадий Васильевич? Смотри, достанется тебе еще одна внеочередная картошка!
— Папа, да я же не вредничаю. Он же врет, он же точно за яйцами ездил! И на прошлой неделе он же приезжал… Я помню! У того тоже куртка была такая зеленая.
— Да… серьезное дело, — покачал головой рыжебородый. — Что ж, разберемся. А пока пошли разведем костерок да погреемся.
Корабль гибнет со смертью капитана. Пока капитан жив, живет и корабль. И неважно, чьи руки соткут его паруса.
Его корабль разбился о рифы, но он стоит на найденной им земле. Теперь самое главное — наладить отношения с кровожадными туземцами.
— Слышь, тебя Генкой зовут, да?
— Геннадием Васильевичем. Запомни!
— То же мне — Геннадий Васильевич! Видал я таких.
— А видал, так и не лезь! Тебя сюда не звали!
— Ох, Геннадий Васильевич, не миновать тебе картошку чистить! — вмешался его отец. — И что ты за человек такой неуживчивый?
Геннадий Васильевич отвернулся и полез вверх по склону за хворостом.
Птичий базар остался за выступом скалы. Его гомон снова напоминал шум сильного летного дождя. Здесь на каменистом пологом склоне жили только черные носатые топорки. Они носили такие большие клювы, что непонятно было, как они не перекувыркиваются. Топорки жили в норах, как звери, и на людей не обращали никакого внимания. Некоторые плавали по обмелевшей бухте, время от времени торчком втыкаясь в воду. Другие сидели возле нор. Зевали. Низко черкнула по камням большая черная тень — пролетел орлан. Выше по склону, куда ушел Геннадий Васильевич, верещали в стланике полосатые бурундуки. Кажется, земля была обитаемой.
