Достаточно углубившись в Пнево, решил наконец законтачить с женщиной, которая точно имела половую связь с интересующим меня субъектом.
Главное теперь было не ошибиться в выборе.
А то нарвешься на оручую стерву или психованную дуру.
Я утроил внимание.
Коттеджи здесь возводились без архитектурных излишеств, сугубо по типовым проектам, с расчетом на минимальные запросы и неразбалованные потребности.
В чопорном, строгом, приватном Кронино исповедовали герметичное бытие.
В Пнево – кулацкой благоустроенной деревне – вековой мечте расейского крестьянства – правил открытый быт.
На своей земле – в свое удовольствие.
Разногаммье вывешенного на общее обозрение белья – от зимних панталонов до вместительных бюстгальтеров.
Коврики с китчем, цигейковые шубы, застиранные кальсоны, заношенные колготки.
Заспанные лица, искаженные хроническим гастритом.
Волосы неприбраны.
Замызганные халаты не застегнуты.
Ни маникюра, ни педикюра, ни гламурного макияжа.
Стоптанные шлепанцы.
Вываливающиеся груди.
Полное наплевательство на культурное поведение.
Здесь жизнь не умещалась на участках, ограниченных рабицей и разделенных асфальтированными (бордюры не гранит – бетон) межами.
Хозяйки азартно переругивались через проезжую часть, выясняя соседские отношения.
Кошки сигали туда-сюда.
И никто, кроме шавок дворянского происхождения, не замечал меня, невольного посланца из ученого стана.
Назло сермяжному быту, я насвистывал гимн энтузиастов.
Путешествие из снобистского Кронино транзитом через кинотеатр, кегельбан и гастрономию дало представление об урбанистической диффузии, происходящей между районами Садограда.
Обитатели элитной части и аборигены коммунального жития пересекались между собой только в двух точках: Научно-исследовательском центре и Торгово-развлекательном комплексе.
Помнится, на макете Садоград напоминал гигантскую бабочку, отдыхающую у реки.
Нет – этой наукоградской бабочке никогда не покинуть заповедной глуши.
Слишком разные у нее крылья.
Пребывать ей здесь до полного и окончательного перенасыщения страны продуктами – как мясо-молочными, так и зерново-бобовыми.
За сеткой-рабицей неистовствовал дворянин, занимающей среднее положение между аристократичной болонкой и норной таксой.
Такого настойчивого и заливистого ублюдка я еще не встречал.
Присев, угостил бойкую собаченцию колбасой.
Уродливый кобель не отказался от халявы.
Разве устоишь против непросроченного сервелата?
Выдернув из ячейки, тронутой ржой, благословенный кусок, страннопородистый кобелек отправился в укромное местечко предаваться гурманству.
