– Да, хватило одного примера: очаровашки развлекались в бассейне, и вдруг туда хлынули фекалии – кто-то подсоединил не ту трубу не туда, куда надо… Вони, рыданий, визга, раскаянья хватило на добрый час…
– А ваш летун-оплодотворитель весьма строг к нарушениям традиций! Фундаментальный моралист.
– Ну что, скептик, еще куда-нибудь заглянем, или достаточно?
– Нинель, ты не обижайся, но у меня привычка отрабатывать все гипотезы, даже самые невероятные.
– Намекаешь, что я заранее договорилась с Оленькой и Светланой Константиновной, как тебя разыграть?
– Почти угадала.
– Ох, Динь, беременным женщинам больше делать нечего, как сочинять истории для чужака, неизвестно зачем пожаловавшего… К тому же не забывай: ты для них мой племянник – ни больше, но и ни меньше…
– Да, на розыгрыш это не тянет… Кстати, Нинель, а как относится строгий летун к зоофилии?
– Искоренил в зачатке… Одна глупышка попробовала с кобелем, так эту псину через сутки обнаружили расчлененной, как для продажи в мясных рядах. А собачий пенис очутился в кастрюле с харчо, сваренным новоявленной сучкой.
– Круто.
– Есть еще вопросы?
– Пока нет.
– Тогда продолжим обход.
– Неплохо бы нанести визит к женщине из первой волны залетов.
– Тогда нам надо к Катерине… Такой мальчонка у нее растет, Ванюша… И главное, Павел, ну, ее муж, кандидат сельскохозяйственных наук, обожает и ребенка, и Катерину… В полном смысле…
Нинель Осиповна грузно поднялась, одернула смятый парашют юбки и закончила опрометчивую фразу:
– Счастливая семья.
С ветки сорвалось перезрелое яблоко и не найдя подходящего гениального темечка, вхолостую просвистело и раскололось о безжалостный гранитный бордюр на две неравные части.
Где-то совсем далеко, у реки, внезапно раздался звук, напоминающий то ли вскрик порванной струны, то ли стык железнодорожных буферов при экстренном торможении.
– Ночь яблоком стучит в окно!
Этой песней встретил нас участок разрекламированной Катерины.
Мужской хриповатый голос повторял и повторял одну строчку – то ли ему нравилось имитировать заезженную виниловую пластинку своей юности, то ли слова не вспоминались.
Оставив напевающего в невидимках, мы вышли к бассейну.
Катерина – обнаженная – плавала на спине.
А двухлетний крошка, сидя на бортике, швырял вниз разноцветные кубики.
– Здравствуй, Ванюша, здравствуй!
Нинель Осиповна погладила мальчонку по вихрам, таким же светлым, как прическа уплывающей в дальний конец бассейна хозяйки.
