Ингумбо, еще не пришедшего в себя после дружеской встречи с прикладом, мы тоже скрутили. Все-таки напророчила Ленка — придется нам тащить эту тушу в лагерь!
— Это не человек, это мамонт какой-то! — пыхтела Маруся. — Давайте уже придем скорее или хотя бы привал устроим, что ли, — сил моих больше нет… Так вот взяла бы и бросила этого козла посреди джунглей!
Наш отряд, блестяще исполнив освободительную миссию и даже захватив «языка», возвращался в стан «амазонок» в приподнятом настроении. Впереди, как и положено командиру, шла студентка и освещала дорогу фонариком. Позади нее плелись мы, таща на одеяле стреноженного Ингумбо. На свежем воздухе он быстро пришел в себя и начал извиваться на одеяле, тем самым осложняя нам жизнь. Потому я сделала негру последнее китайское предупреждение:
— Будешь дрыгаться — еще раз по башке схлопочешь. Усек?
Ингумбо согласно заморгал. Ответить словами он не мог — носок мешал. Мы решили употребить данную часть мужского гардероба, чтобы негр не отвлекал нас разговорами или, не дай бог, угрозами. Метод хоть и жестокий, зато надежный, уже проверенный.
Через какое-то время зароптала и Дарья. Тогда Ленка все-таки дала согласие на привал. Мы с удовольствием опустили ненавистную ношу на землю. Ингумбо недовольно гукнул — видать, часть его тела ударилась о какой-нибудь корешок.
— Молчи, головастик копченый, — беззлобно ругнулась Маруська, тяжело дыша. — Отожрался, понимаешь, как индюк перед Рождеством, а нам теперь мучайся… Лен, а может, прикончим его? Или диким зверям на съедение оставим? На хрена нам этот кабан?
— Пригодится, — вновь повторила Ленка.
Пока мы с девчонками отдыхали, она возилась с «уоки-токи», пытаясь связаться с Настасьей. Лагерь хранил подозрительное молчание.
— Наверное, батарейка у «трубы» села. — Особой уверенности в голосе студентки я не услышала, и это не понравилось. Почему-то вспомнились слова Маньки о количестве террористов. Девчонки видели пятерых, мы обезвредили двоих — Иуда-Пятница не считается. Где остальные трое? Уж не готовят ли они нам теплую встречу?
— Мань, ну-ка, освободи товарищу речевой аппарат, — попросила я подругу.
— Зачем?
— Хочу задать ему пару вопросов. Сомнения меня терзают, Марусь…
— Это серьезно, — уважительно кивнула подруга и исполнила просьбу.
Ингумбо с полминуты отплевывался и бубнил себе под нос какие-то ругательства. Африканские, должно быть.
— Ну вы и садисты. Живому человеку его же собственные носки в рот засовывать! — перешел на русский язык негр.
