Просидев в отеле больше двух недель, я то и дело возвращался в прошлое, пытаясь разогнать туман, который скрыл от меня все происшедшее за полтора месяца. Я то и дело чувствовал – что-то нашел. Но воспоминания были отрывочными и для меня не имели никакого смысла.
То мне вспоминалась ужасно толстая блондинка, а потом, прежде чем я успевал сконцентрироваться, она превращалась в откормленного свирепого льва, который кидался на меня с хриплым рычанием. Этот образ вывел меня из тяжелой дремоты – я тогда очень испугался. Мне это только приснилось или действительно толстая женщина и лев сыграли какую-то роль в моей жизни?
Потом у меня появился очень четкий образ – я на веранде пляжного домика. Я сидел в кресле и слушал радио. Я ясно слышал музыку, и, хотя никогда раньше классикой не увлекался, я каким-то образом знал, что это симфонический концерт Бетховена. В комнате находилась светловолосая девушка в желтом купальном костюме. Она то и дело выходила на веранду, требуя, чтобы я выключил музыку, но я отказывался. Она сказала, что разденется, если я выключу радио. Неужели мне музыка нравится больше? И я сказал «да». Она разозлилась и ударила меня по лицу. Это воспоминание возвращалось ко мне вновь и вновь, но для меня оно ничего не значило.
Я присел на упавшее дерево и закурил. Впитывая здешнюю атмосферу, я пытался сконцентрироваться. Я вспомнил, как неслась на нас та машина. Я вспомнил крик Деллы и удар. Вспомнил, как схватился за приборную доску, когда «бентли» начал переворачиваться. Я закрыл глаза. Вспыхнул ослепительный свет, и наступила темнота.
Через некоторое время я припомнил маленький деревянный домик у моря. Я видел его очень ясно. У него была жестяная крыша, а переднее окно имело трещину. Во входной двери одна планка сломана.
Это уже что-то новое. Это случилось после аварии! Возбужденный открытием, я вскочил на ноги и огляделся. Среди пальм вилась тропинка, которая вела на пляж. Я, медленно ступая, пошел по ней, чувствуя, что она мне смутно знакома. Я был уверен, что уже проходил здесь.
Из зарослей я вышел к песчаным дюнам. Передо мной лежало море. Я остановился, глядя по сторонам. Никакого домика не было видно. Я уже поворачивался, чтобы пойти направо, но передумал и пошел налево. Я походил на слепого, который попал в знакомую ему комнату. Мне оставалось только повиноваться своим инстинктам, и я надеялся, что приду к домику.
Я шел по пляжу минут десять, прежде чем увидел его. Он был совсем таким, каким я его запомнил, – с жестяной крышей и треснувшим стеклом в окне.
