— Так ли думает ближняя братва Камчатки?
Ближняя братва не подвела: отозвалась о Камчатке самыми лестными словами и признала его решение законным.
А затем началось самое главное.
— Кому перстень передашь, Камчатка?
«Перстень окажется у Кувая, — подумалось Ивану. — Он храбр, прямодушен, честен при дележе добычи, но…». За этим «но» скрывалось многое, чтобы могло дополнить натуру Кувая, в целом прекрасного вора, однако не отличавшегося особой прозорливостью.
— Кому? — Камчатка снял с указательного пальца перстень и поднялся. — Я отменно знаю каждого из вас. Вы — превосходные воры, и каждый достоин быть главарем. Хоть жребий кидай. Но наш обычай того не предусматривает, а посему я должен назвать имя… Вожаком должен стать… Иван Каин.
Вначале вновь воцарилась мертвая тишина, а затем исподволь, с убыстряющим нарастанием поплыл недоуменный гул тех же двадцати воров, которые знали Каина только по слухам, и которые впервые увидели его в лицо
— Не ожидали, Камчатка. А сумеет ли твой Каин масть держать?
— Не ошибся в выборе?
— Братва его не знает…
Переждав несколько минут, Камчатка в другой раз поднял руку.
— Я не тот человек, чтобы с бухты-барахты предлагать вам фуфло. Даю голову на отсечение, что Иван Каин масть держать сможет, а коль того не случится, то соберете сходку, чтобы меня плотником заделать[65].
— Даже так, Камчатка? Тогда всё, братва. Передавай перстень Каину, — смирился, наиболее воинствующий Рыжак.
После того, как перстень оказался на пальце Каина, Камчатка указал ему на свое «тронное» место и сказал:
— Братва ждет от тебя слова, вожак.
Иван, конечно же, волновался. Было и радостно и тревожно. Громадный груз возложен на его плечи. И впрямь: сможет ли он масть держать? Одно дело — сбывшаяся мечта, другое — воплощение своих дерзких планов в жизнь, кои должны выполнять вот эти самые ушлые, разношерстные люди, прошедшие большую воровскую школу, не верившие ни в черта, ни в Бога… Но как-то надо начинать.
— Спасибо, Камчатка. Братва, спасибо… Думаю, не подведу, — голос хриплый, прерывистый.
— Поживем, увидим. Ты лучше скажи, Каин о своих наметках. Кого грабить пойдем? — высказал Зуб.
— В Москве — никого!
— Вот так зачин, — усмехнулся Зуб. — На хазах с марухами будем забавляться.
— Готовь елдаки, браточки.
Смех загулял по комнате.
И этот смех пошел Ивану на пользу: он пришел в себя, успокоился. Голос его зазвучал резко и твердо:
— Сейчас нам не до смеха, господа воры. Тайная канцелярия, полиция и Сыскной приказ расклеили по всем крестцам города строгие приказы о сыске воров. И морщить репу не надо, чтобы уяснить, что грабежи в Москве надлежит временно пресечь, иначе нам ни плети, ни дыбы не избежать.
