Потом, немного успокоившись, он набил трубку и обратился к Тугэлдэру:
— А ты хочешь учиться?
— Очень! — быстро сказал Тугэлдэр.
— Вот видишь! А Зориг не хочет. Он…
И тут Тугэлдэр не выдержал:
— Что вы! Зориг очень хочет учиться! Он только и говорит о том, чтобы нам вместе поехать в школу…
— Вот вести ты себя не умеешь, — хмуря брови, оборвал его Шарав. — Дети не должны вмешиваться, когда говорят старшие.
— Ладно, — улыбнулся сыну Сандаг. — Его ведь не переспоришь. Плетью обуха не перешибешь. Скажи, Шарав, ты по дороге не видел наших верблюдов?
Шарав отрицательно покачал головой, поднялся и, пошатываясь, подошел к своему коню.
Сандаг тоже встал и, вскочив на коня, сказал:
— Ну, я поеду. Гони, сынок, овец к дому. А ты, Шарав, побереги коня. Он у тебя весь в мыле. Смотри, загонишь!
Тугэлдэр поскакал к стаду. Он ехал через степь, напоенную ароматом трав, и с горечью думал о том, что вечером надо встретиться с Зоригом и все ему рассказать.
У коновязи нетерпеливо бил копытом красивый серый однолеток с подстриженной гривой. Он рвался к табуну — тот косяком уходил в степь. На нем было красное седло с чепраком из желтой сыромятной кожи.
Из юрты вышел Сандаг, он вытащил из-за пояса приготовленный аркан и направился к коновязи.
Следом за ним выбежал Тугэлдэр. Вскочив в седло, он хлестнул коня и поскакал к табуну.
— Потише! — крикнул ему вдогонку Сандаг, провожая сына ласковым взглядом.
Догнав табун, Тугэлдэр остановил его и вдруг увидел бегущего навстречу Зорига. Лицо у него было заплакано.
«Что это он? Может быть, упал с коня?» — встревожился Тугэлдэр.
— Что с тобой? — спросил он приятеля.
— Если бы у меня был отец… — начал Зориг и снова заплакал.
Оказывается, вернувшись домой, Шарав избил жену и Зорига.
— Твой отчим не любит тебя. Не хочет отпускать в школу, — нахмурился Тугэлдэр и рассказал о разговоре своего отца с Шаравом.
— Пусть говорит, что хочет, все равно поеду учиться, — всхлипывал Зориг.
— А как? — растерялся Тугэлдэр.
— Убегу — и все!
— Убегать не надо, лучше упроси мать.
— Она боится отчима, не посмеет его ослушаться. Другого выхода нет. Я убегу! — Зориг вытер слезы и, подоткнув тэрлик, потуже затянул пояс.
…Был лунный осенний вечер. Привязав телят к натянутой на колья веревке, Тугэлдэр вошел в юрту, освещенную мягким светом очага.
Мать помешивала кипятившееся в котле молоко. Она налила сыну большую кружку, и тот уселся на корточки рядом с огнем. Было светло, тепло и уютно, попахивало аргалом, и наработавшийся за день Тугэлдэр чувствовал, как по всему телу разливается приятная истома.
