— Марчелло, садись… прошу тебя… забудь, что я сказал тебе вчера… Марчелло, ты меня слышишь?
Марчелло ничего не мог с собой поделать, но голос был ему противен: что это Лино так разнылся? К счастью, на бульваре никого не было, не то ему было бы стыдно. Тем не менее, не желая совершенно отнимать у мужчины надежду, Марчелло, хотя и обогнал машину, полуобернулся и поглядывал назад, словно призывая Лино проявить большую настойчивость. Он поймал себя на том, что взгляд его был почти призывен, и тут же испытал — в этом не было сомнений — чувство приятного унижения и естественного притворства; то же самое чувство возникало у него два дня назад, когда приятели надели на него юбку. Словно в глубине души он был бы не прочь сыграть роль рассерженной и кокетливой женщины и даже был предрасположен к этому от природы. Тем временем машина снова поехала за ним. Марчелло раздумывал, не пора ли уступить, и, по размышлении, решил, что момент еще не пришел. Машина ехала теперь рядом с ним, замедлив ход. Он услышал звавший его мужской голос: "Марчелло…", и сразу вслед за тем раздался внезапный гул удалявшегося автомобиля. Марчелло испугался, что Лино потеряет терпение и уедет, его охватил ужас при мысли, что завтра он явится в школу с пустыми руками. Он бросился за машиной, крича: "Лино… Лино, остановись, Лино!" Но ветер уносил его слова, рассеивая их вместе с опавшими листьями, кружа в томительном и звонком вихре. Машина уменьшалась на глазах. Разумеется, Лино не услышал его и уехал, у него теперь не будет пистолета, и Турки станет снова издеваться над ним.
Потом Марчелло понял, что Лино поехал вперед только для того, чтобы подождать его у перекрестка. Он перевел дыхание и, успокоившись, зашагал нормальным шагом.
В нем поднялась обида на Лино за то, что тот заставил его пережить унизительные мгновения страха, и во внезапном порыве злобы Марчелло с хорошо рассчитанной жестокостью решил заставить Лино расплатиться за это. Не спеша он дошел до перекрестка. Машина стояла там, длинная, черная, сверкая хромированными частями старинного кузова. Марчелло собрался было обойти ее: вдруг дверца открылась, и Лино выглянул наружу.
Марчелло, — проговорил он с отчаянной решимостью, — забудь то, что я сказал тебе в субботу… Ты слишком добросовестно выполнил свой долг… Иди сюда, Марчелло.
Марчелло остановился у капота, сделал шаг назад и сказал холодно, не глядя на мужчину:
— Нет, не пойду… но не потому, что в субботу ты не велел мне этого делать… а потому, что не хочу!
