— Прости, Нэн, — пролепетал Артур. — Я очень сожалею. Даже не могу выразить словами, как мне жаль… Я думал, что так будет лучше. Клянусь, я лишь хотел, чтобы он отговорил тебя от этой свадьбы. И я понятия не имел, что он так выскажется во время церемонии. Я очень люблю тебя и хочу лишь одного — чтобы ты была счастлива. Я думал, что ты сама не знаешь, что творишь, поэтому я хотел, чтобы ты отложила церемонию. Я был уверен: если ты поступишь именно так, то скоро поймешь, что Рамсфорд недостаточно хорош для тебя.
Тут раздался стук в дверь, и Аннабел, взглянув на мать, смотревшую на нее вопросительно, отрицательно покачала головой; она пока не готова была встречаться с кем бы то ни было.
Генриетта пошла к двери, а девушка снова обратилась к дяде.
— Мы еще поговорим об этом, — процедила она сквозь зубы. — Поговорим, когда я не буду так зла. А этот человек не получит ни пенни ни твоих, ни моих денег, ясно? И тебе просто чертовски повезло, что я так тебя люблю, дядя. Потому что… Будь иначе, мне пришлось бы убить тебя.
В этот момент Генриетта открыла дверь, и Аннабел услышала голос Бернарда.
— Миссис Чамли, — сказал граф, — могу я поговорить с вашей дочерью?
— Возможно, сэр, вам лучше подождать, — ответила мать. — Как вы, наверное, можете догадаться, Аннабел чувствует себя не слишком хорошо.
— Да, я понимаю… Но полагаю, что лучше всего разрешить все вопросы сейчас. Гости еще не разошлись.
Услышав эти слова, Аннабел почувствовала, что к ней возвращается надежда. Ведь если Бернард упомянул про гостей, то, возможно, он пришел, чтобы проверить, готова ли она к продолжению церемонии. Возможно, Бернард воспринял выпад Скарборо лишь как признак дурного воспитания и решил, что лучше об этом забыть. Очень может быть, что он пришел, чтобы продолжить церемонию — как если бы ничего не произошло.
Девушка кивнула матери, и та открыла дверь пошире, чтобы гость мог войти. Пробормотав что-то о Дайне, Генриетта отправилась в каюту младшей дочери и вернулась оттуда вместе с ней.
— Идем, Дайна, — сказала она. — И ты тоже, Артур. Думаю, нам всем не помешает выйти на свежий воздух.
Впервые Дайна не осмелилась протестовать. Бросив через плечо сочувственный взгляд на сестру, девочка последовала за матерью и дядей, и дверь за ними закрылась.
Вслед за этим наступила тишина, и девушка взглянула в лицо Бернарда, надеясь увидеть нечто утешительное. Но она была разочарована; граф всегда выглядел немного суховатым, теперь же — более, чем когда-либо. Его лицо было непроницаемым, а стена воцарившегося молчания казалась непреодолимой.
