За столом и познакомился с единственной дочкой хозяев, она оканчивала торговый техникум. Разводить с ней шуры-муры он не собирался, да и в голове в то время были только колпаки от «мерседеса», и в ушах звучала единственная мелодия — развеселый «дили-дан» звукового сигнала. Но даже сквозь эту однообразную мелодию он расслышал, как настойчиво родители увязывают его имя с именем дочери, и все шуточки за столом двойным смыслом полнятся, и даже сквозь ослепивший не только глаза, но и мысли хромированный блеск заграничных колпаков он увидел-таки, как Анжелика трижды в день меняет наряды, то чашечку кофе во время работы поднесет, то подойдет подержать или подать что-нибудь, то сядет рядышком, готовая сорваться по первой его просьбе.
Особого интереса к собственной персоне со стороны девушек Федор Николаевич до сих пор не замечал, хотя и ростом вышел, и внешностью природа одарила род Сафоновых не скупясь, и потому внимание Анжелики, девушки стройной, пышущей здоровьем, богато и со вкусом одетой, не оставляло его равнодушным. На серебряной свадьбе родителей Анжелики, куда Федор был приглашен со своим начальником, его уже представляли гостям как дочкиного жениха.
Свадьба молодых откладывалась до осени: Федор Николаевич должен был получить квартиру в доме, который сдавался к Октябрьским праздникам. В управлении он уже числился ветераном (что немудрено было при такой текучести), пятый год работал и четвертый — в передовиках ходил, фотографию не снимали с Доски почета, ну, как такому квартиры не дать, да и начальник в свое время надоумил его заранее подать заявление.
Невесте надо было уделять время, и работы в последнее время прибавилось: теперь дачный ажиотаж сменил мебельный бум, все дельцы города стремились поскорее построиться в предгорьях, вдали от нескромных глаз, капитально, с размахом, со вкусом, с персональным архитектором. И Федор Николаевич закрутился, с ног валился, как в те дни, когда ставил тяжеленную опалубку из мокрой листвянки.
Срочно нужен был напарник, помощник. И начальник, да и сам Федор Николаевич об этом думали не раз, иногда на казенную работу он брал в компанию какого-нибудь шустрого паренька, но никто из них так и не дотянул до нужного уровня, а частники платили за качество. К тому же ребята любили выпить, а кто пьет, у того язык что помело, а это уже всему делу конец.
И как был обрадован Федор Николаевич, когда в день зарплаты у окошечка кассы его окликнул крепыш в солдатской гимнастерке. Сафонов долго вглядывался в него, но все-таки не признал, а парень оказался бывшим практикантом из ПТУ, с которым четыре года назад он делал тот нашумевший ремонт в конторе.
