Видел, как они вместе таскали воду, кололи дрова, перетирали речным илекским песком кадки, бадейки, ковшики, корыта, доставали с чердака березовые веники, доступ к которым Ариф-абы запретил даже жене…
Но не было у него сына, не дал Аллах… Думал о сыне Камалов часто, но никогда ни словом не обмолвился об этом ни с кем. Гюльнафис свою он любил и знал, как бы она огорчилась, узнай про эти его думки.
За завтраком он управился с целой сковородкой таба — татарской яичницы, сбиваемой на свежем молоке, выпил несколько пиалушек крепкого чаю со сливками. Все в том же добром расположении духа пошутил с женой: жаль, мол, нельзя прихватить в поле кипящий самовар, там уж он бы с ним расправился сполна.
Работать предстояло на восемнадцатом километре дороги на Оренбург, и он попросил жену принести ему сумку, с которой девочки когда-то ходили в школу, а теперь он, работая далеко от села, приспособился носить в ней обед. Когда укладывал в портфель огурцы, пучок перьев молодого лука, крутые яйца и молоко в роскошной бутылке из-под кубинского рома, Гюльнафис-апа спросила:
— Отец, ты не передумал?.. Я о нашем подарке молодым…
Так вот она, причина утреннего волнения… Ариф-абы улыбнулся, оторвавшись от сумки, пригладил темные приспущенные усы, вызывавшие искреннюю зависть безусого механика Темиркана, и, подбоченясь, шутливо ответил:
— За двадцать пять лет нашей жизни разве Камалов отступал от своих слов?
Гюльнафис-апа, еще спозаранку заметившая особенное настроение мужа, так же лукаво возразила ему:
— Так уж и не отступал?..
Переставив поудобнее в сумке бутылку с молоком и уговорив мужа выпить еще пиалу чая, она прошла в соседнюю комнату и вернулась, держа в руках беленький узелочек.
— Вот, отец, пятьсот сорок три рубля, возьми. Да не потеряй, не отступающий от своих слов человек!
— Деньги потеряю — не беда, но если слову моему цены не будет…
— Ладно, ладно, ты сегодня с утра разговорчив, как мулла, — добродушно перебила мужа Гюльнафис-апа. — А ну, нагнись-ка, пожалуйста… — Положив ему в карман завязанный узелок, она еще пришпилила карман сверху булавкой.
Провожать хозяина до калитки и встречать с работы, как бы поздно он ни возвращался, Суан считал своей обязанностью. Вот и сейчас, добежав до ограды, пес еще долго глядел ему вслед, пока Ариф-абы не завернул за почту.
Дорожно-эксплуатационное управление, или ДЭУ, где работал Камалов, находилось почти на краю села, у самой железной дороги. Потому выходил он на работу загодя и любил не спеша пройтись к своему «производству». Сегодня, сворачивая с улицы на улицу, порадовался, что «грейдерные» дороги поселка, которые поправлял прошлой весной, были еще в хорошем состоянии.
