Мы не знаем, в какой форме Пушкину был оглашен сей «вердикт». Но Пушкин, получив в ответ на свои увещевания столь экстравагантное решение, конечно, был в шоке. Сдерживая себя, он попытался все же вразумить супругу, оставаясь в рамках житейской логики: «Охота тебе думать о помещении сестер во дворец. Во-первых, вероятно откажут; а во-вторых, коли и возьмут, то подумай, что за скверные толки пойдут по свинскому Петербургу. Ты слишком хороша, мой ангел, чтобы пускаться в просительницы (курсив наш. – Н. П. Как Пушкин чувствовал двусмысленность ситуации, как взывал к благоразумию, к достойному поведению!). Погоди; овдовеешь, постареешь – тогда будь салопницей и титулярной советницей. Мой совет тебе и сестрам быть подале от двора; в нем толку мало. Вы же не богаты. На тетку нельзя вам всем навалиться».
В ответ упрямая Наташа, судя по всему, убеждает мужа, что главные помыслы сестер окружить его заботами, помогать по хозяйству. Только ради этого они и перебираются в Петербург. Эти маленькие хитрости смешат Пушкина: «Какие же вы помощницы или работницы? – отвечает он. – Вы работаете только ножками на балах и помогаете мужьям мотать. И за то спасибо».
Препирательства между мужем и женой продолжались практически все лето и завершились только после двухнедельного пребывания Пушкина в Полотняном заводе. Наталья Николаевна очаровала супруга, а тот, истосковавшись по ласке и нежности, просто растаял и махнул рукой на все неурядицы. «Жена моя прелесть», – восклицает Пушкин в письме к теще.
Итак, мир в семье восстановлен, в отставке категорически отказано, сестры Гончаровы разместились под одной крышей с семьей Пушкиных. Таковы житейские итоги первых девяти месяцев бурного 1834 г. К этому надо напомнить, что за исключением двух «медовых» недель в Полотняном заводе супруги не виделись друг с другом фактически полгода!
Вернувшись осенью 1834 г. в Петербург, Наталья Николаевна отнюдь не озаботилась налаживанием семейного быта, ограждающего мужа от неудобств совместного проживания с Азинькой и Коко. Мать поэта 7 ноября 1834 г. тактично сообщала своей дочери, что Александра новая ситуация в его доме «немного стесняет, так как он не любит, чтобы расстраивались его хозяйские привычки».
Главная забота Натальи Николаевны – вывести в свет и пристроить своих сестер. И здесь она преуспела; особенно в отношении старшей – Екатерины. Потребовалось меньше двух месяцев с момента появления в Петербурге девицы из глубокой калужской провинции до ее волшебного превращения во фрейлину императрицы. Такого взлета без мощной протекции представить невозможно. Обычно ведущую роль в продвижении Екатерины Гончаровой отводят тетке сестер – Екатерине Ивановне Загряжской. Эта пожилая фрейлина пользовалась уважением двора. Несомненно, она принимала активное участие в лоббировании кандидатуры своей племянницы. Однако достаточно ли было ее усилий для обеспечения столь крутого взлета Коко? Она не входила в ближайший круг общения императорской семьи. И скорее всего могла добиться желаемого результата, только объединившись со своей любимой племянницей Наташей. О том, что это было именно так, свидетельствует сама новоиспеченная фрейлина в письме брату от 8 декабря 1834 г. Значительную часть ее восторженного описания посвящения во фрейлины составляют комплименты и благодарности в адрес блистательной Натали. Тетушка упоминается вскользь, и то в основном в связи с подаренным ею придворным платьем.
