Впрочем, предоставим слово самой Катрин Гончаровой: «Разрешите мне, сударь и любезный брат, поздравить вас с новой фрейлиной, мадемуазель Катрин Гончаровой; ваша очаровательная сестра получила шифр 6-го после обедни, которую она слушала на хорах придворной церкви, куда ходила, чтобы иметь возможность полюбоваться прекрасной мадам Пушкиной, которая в своем придворном платье была великолепна, ослепительной красоты. Невозможно встретить кого-либо прекраснее, чем эта любезная дама, которая, я полагаю, и вам не совсем чужая. Итак, 6-го вечером, как раз во время бала, я была представлена их величествам в кабинете императрицы. Они были со мной как нельзя более доброжелательны. Бал был в высшей степени блистательным, и я вернулась очень усталая, а прекрасная Натали была совершенно измучена, хотя и танцевала всего два французских танца. Но надо тебе сказать, что она очень послушна и очень благоразумна, потому что такие танцы ей запрещены. Она танцевала полонез с императором; он, как всегда, был очень любезен с ней, хотя и немножко вымыл ей голову из-за мужа, который сказался больным, чтобы не надевать мундира. Император ей сказал, что он прекрасно понимает, в чем состоит его болезнь, и так как он в восхищении от того, что она с ними, тем более стыдно Пушкину не хотеть быть их гостем; впрочем, красота мадам послужила громоотводом и пронесла грозу. Петербург начинает мне ужасно нравиться, я так счастлива, так спокойна, никогда я и не мечтала о таком счастье, поэтому я, право, не знаю, как я смогу когда-нибудь отблагодарить Ташу и ее мужа за все, за все, что они делают для нас, один Бог может их вознаградить за хорошее отношение к нам»[18].
Вот такой фонтан благодарности и любви к Таше, организатору счастья, о котором Коко и мечтать не смела. Упоминание мужа Таши не должно вводить в заблуждение. Это дань вежливости, поскольку сестры отлично были осведомлены об отрицательном отношении Пушкина к их переезду в Петербург. К тому же в выше процитированном письме к брату Катрин подробно объясняет, что вызывающее поведение мужа Таши омрачает праздник, ставит обожаемую сестру в неловкое положение перед благодетелем императором. Он, видите ли, в восхищении от того, что Таша снова с ними на балу, а бесстыжий муж не только не рад этому отношению императора к его жене, но еще позволяет себе вообще не явиться на бал. Только красота «мадам» усмирила царский гнев. Катрин демонстрирует полное знание расстановки фигур в возобновившейся после мартовского скандала придворной игре. Думаю, что она знала и о том, что Пушкин не явился на бал в честь святого Николая отнюдь не «из-за мундира», а потому, что отлично понимал, кто главная просительница за новоявленную фрейлину.
