А она повернулась к нему. Ее лицо было скрыто в сумраке, только волосы отливали блеском. Он протянул руку и коснулся ее лица. Сам не знал, как прошептал:
– Заюшка.
– Заинька, – поправила Марта, но он, наверно, ее не слышал.
Потому что оба, по-видимому, перестали быть собой, только Марта знала об этом и раньше, а он узнал лишь сейчас, когда она так стояла в темноте и волосы у нее блестели.
Она закрыла глаза и наклонилась, а потом встала на колени перед Гженготой и прижалась головой к его ногам. Он ощущал через брюки ее горячее дыхание. Ее пальцы нетерпеливо блуждали по нему. Она спешила. Ей
в ноздри ударил запах раздавленного вереска, и солнце начало бить прямо по векам.
– Иди сюда Inglés, ну, иди же, иди, – шептала она отрешенно.
И он почувствовал, как ломающиеся веточки вереска ранят ему тело, врезаются в кожу, причиняют боль. Бездна открылась перед ним, и он несся в нее очертя голову.
Краем глаза он заметил, что и с Мартой происходит то же самое. Голова у нее была откинута назад, и она касалась ею смятого вереска. Он увидел пульсирующую жилку у нее на шее и хотел прикоснуться к этому месту губами, но не успел. Его так же, как и Марту, ослепило солнце, он начал весь как-то корчиться и содрогаться в конвульсиях, а она крепко его держала.
Потом он боялся открыть глаза. Он был уверен теперь, что это вовсе не вересковые заросли на горной поляне в Испании, а пол на чердачке в правлении гмины. Он не знал, что думает обо всем этом Марта. Он стыдился ее и своей наготы. Когда она пошевелилась, он втянул голову в плечи, словно прячась от удара.
Но она что-то тихо говорила. И он понял, что она просит его гладить ее по голове.
Ее коротко подстриженные волосы казались такими мягкими, и он чувствовал, что прикажи она ему сейчас – он сделал бы для нее все: умер бы, продал бы землю, стал бы работать на чужих.
Но она ничего такого не хотела. Сказала только, что холодно и лучше всего залезть под одеяло.
Они лежали в потемках. Марта положила голову ему на грудь.
Ему надо было бы расспросить ее подробно об этом наследстве, но это казалось таким неважным. У нее могло бы ничего не быть, как прежде, когда она работала библиотекаршей в правлении.
Чтобы, однако, не оплошать в глазах Владека, он сказал:
– Хлев новый надо бы поставить.
– Поставим, – шепнула она.
Я показала свое «домашнее задание» Алиции, а она отнесла его прямо главному редактору журнала «Творчество» [45] :
– Ярослав, ты должен это прочитать.
