Короткого отдыха на полчаса не получилось. Это был глубокий тяжелый сон. Когда я проснулась, было уже темно. Тело было сковано и болело. Я с трудом выползла из кровати.
— Якоб! — громко позвала я. Ни слуху, ни духу. На ковре в папином кабинете, положив большую голову на лапы, лежал Мориц. Тяжелое дыхание сотрясало его тушу. Бой сидела в другом конце комнаты, глядя на него с враждебностью старшего брата, родители которого принесли в дом новорожденного младенца. Газета исчез. То ли вернулся к себе домой, то ли ищет путь к дедушке в больницу… А может, вышел на свою обычную вечернюю прогулку искать газеты?
Габи!
Что?
Не волноваться, Газета вернется, сейчас главное — узнать, как себя чувствует дедушка. Позвони в больницу.
— Я внучка Макса Райхенштейна. Как самочувствие дедушки? — спросила я дежурного, ответившего на звонок.
— Он в прекрасном состоянии. Совсем меня задавил.
— Докучает?
— Нет. Задавил меня в покер, — вздохнул санитар. — Ваш дедушка непобедим.
— Это мне известно! — в свою очередь вздохнула я. — Но будьте внимательны! Он наверняка жульничает. Можно с ним поговорить?
— Пойду его позову.
Но оказалось, что дедушки нет в палате.
— Наверно, вышел прогуляться… — сказал дежурный. — Слава Богу, завтра утром его выпишут!
— Замечательно. Передайте, что я к нему еду, хорошо?
Прежде всего, заеду ненадолго в дедушкин двор, — решила я, пока «форд» прогревался. Дедушка, конечно, спросит, была ли я в доме, и всё ли там в порядке. Глубокие раны Морица были плохим знаком. Не видя дома, я даже не смогу соврать дедушке, что ему не о чем беспокоиться.
Когда я рассказываю, что мой дедушка изготавливает алмазные порошки, это действует на людей завораживающе. «Алмазный порошок» звучит как нечто сверкающее, сказочное. Как будто я говорю, что мой дедушка создает фей или, по крайней мере, волшебные палочки. На самом деле, эти порошки — просто сероватая пудра, сырье, которое является побочным продуктом при огранке алмазов, и используется в промышленности. Дедушка нашел формулу, позволяющую получать его без истирания алмаза. Он надеялся, что настанет день, когда мой папа тоже займется его делом, но папа предпочел порошкам музыку. Он преподавал музыку в педучилище, увлеченно дирижировал хором Рамат-а-Шарона и детским хором Ор-Акивы и на добровольных началах обучал пению кантат и мотетов. Доходы его всегда были очень невелики и, если бы не дедушкины алмазные порошки, мы не могли бы позволить себе жить так, как привыкли.
