— Стойте, я не поеду без Якоба! — закричал дедушка с катящейся кровати.
Я побежала за ним.
— Тише, дедушка. Успокойся. А то еще с тобой и вправду что-нибудь случится…
— Габи, забери его к себе, сделай мне одолжение…
— Хорошо, — заверила я, продолжая бежать за кроватью. — Не волнуйся.
— Ну, так иди к нему. Иди. Он там один. Я прошу, забери его отсюда, а со мной всё в порядке…
Якоб как вкопанный стоял на том самом месте, где была дедушкина кровать.
— Пошли, Якоб, — я обняла его за талию. — Идем. — Мы направились к выходу, и тут, как ангел-спаситель, перед нами возник Душка.
— Где твой дедушка? — спросил он. — Извини, я долго не мог найти место для машины…
— Дедушка останется здесь. А я получила Якоба под свою опеку… Даже не знаю, что делать… Кому-то нужно остаться с дедушкой…
Душка протянул мне ключи от машины:
— Я останусь с ним. Правда, мне не трудно… Забирай Якоба и ни о чем не беспокойся…
— Бог тебя наградит… — пробормотала я, обнимая его. — Я сожалею о том, что так вела себя утром…
— Гулять? — засмеялся Якоб, когда я завела «форд».
— Погуляем завтра, а сейчас шнель цум хаузе.
Он включил радио и начал крутить ручку настройки.
— Куда вы дели Веру-Лею Курт? — спросил он.
Я не ответила, но он опять повторил свой вопрос. Его голос был чист и ясен, как никогда:
— Где Вера-Леа Курт?
— Кто такая эта Вера-Леа Курт?
— Это очень плохой человек. Он пришла забрать моих девочек… — он опять заговорил туманно, как ненормальный.
— О чем ты говоришь, Якоб? Какие девочки? Что она тебе сделала?
Но он, утонув в сидении машины, молчал, как мобильный телефон, у которого разрядилась батарейка.
Я уложила Якоба в папином кабинете. Бой беспокойно кружила вокруг него, и Газета благословил ее, президента Соединенных Штатов и Черчилля. Потом лег на кушетку со своим старым транзистором в обнимку и закрыл глаза. Я опустила жалюзи, хотя снаружи и так уже было темно. Дождя еще не было, но он назревал в воздухе со всей очевидностью.
Я сложила в кабинете газеты, собранные по всей квартире, поставила на письменный стол коробку с печеньем, бутылку сока и стакан. Хотела погасить свет — мне показалось, что Якоб заснул.
— Ты не должна беспокоиться о Максе, — сказал он вдруг, не открывая глаз.
Я смотрела на него, потрясенная. Он открыл глаза — это был спокойный синий взгляд. Еще одно из редких мгновений ясности. Глубоко вздохнув, я спросила:
— Кто такая Вера Курт?
— Кто?
— Вера-Леа Курт. Помнишь, ты о ней говорил. Ты сказал, что она плохая. Что она ищет твоих девочек… — он сразу как-то потух. Закрыл глаза и напрягся, как будто я покусилась на что-то запретное.
