Это воспоминание заставило его умолкнуть, что дало мне возможность обдумать новую информацию. Душка не ошибся…
Я поставила машину на тротуаре у самого дома. Мы вышли. «Мерседеса» пока не было. Наверное, скоро появится. Дедушка вынул из кармана брюк смятую пачку сигарет.
— Они тебе угрожают, — заявил он, закуривая.
Я тоже закурила.
Кто-то вышел из темного подъезда. Я помнила, что ночью истекает срок ультиматума, назначенный мне бандитами. Но тот, кто вышел из подъезда, не был бандитом. Это был Шамир.
От облегчения я чуть не расцеловала его.
— Добрый вечер, — сухо сказал дедушка.
— Как поживаете, господин Райхенштейн?
— Как видите — провожу время со своей красавицей-внучкой.
— Почему вы вышли из дома, Габи? И почему ваш сотовый телефон отключен? Опять секреты?
— Прошу прощения, капитан. Мой телефон слегка халтурит, а обещанный вами полицейский не пришел…
— Он пришел, но вас не было. Вы испарились…
— Кто испарился?! Дедушке нужна была компания. Я ничего от вас не скрываю, правда, — сказала я с невинной улыбкой ангела. А про себя подумала: «Разве что, Якоба-Газету в подвале, а больше ничего».
Шамир строго на меня посмотрел.
— Давайте поднимемся в квартиру. Я хочу удостовериться, что вас не ждет там новый сюрприз.
А сюрприз, действительно, нас ждал, но не в моей квартире, а в квартире Рут.
Как только Шамир зажег свет на лестничной клетке, дверь ее квартиры открылась, и Рут, перегнувшись через перила, заверещала своим нервическим сопрано:
— Это ты, Габи?
Капитан замер от неожиданности. Я сделала ему знак не отвечать. Вот, прилипала!
— Иди сюда, милочка, — не сдавалась тетя. — Посмотри, кто тебя ждет…
Увидев за моей спиной небольшую процессию, она умолкла.
— И ты здесь, папа? — спросила она, смущенно глядя на дедушку Макса, который поднялся по разделявшим их ступенькам и остановился перед ней.
— Да, это я. Здравствуй, Рут.
— Здравствуй, папа. Ты хорошо выглядишь…
Дедушка смутился, как ребенок, которого застукали, когда он рисовал на обоях.
— Жизнь такая, — сказал он, наконец. — На себя посмотри. Серая, как я.
Он протянул ей руку. Свет на лестнице погас.
— Где тут выключатель? — раздался сердитый голос Шамира.
И вслед за ним другой мужской голос сказал:
— Здесь.
Зажегся свет. Передо мной стоял Амнон Амит собственной персоной — мой папа.
— Ну, вот она, — сказал он и обнял меня. — Габриэла здесь, — сказал он в сторону открытой двери, обращаясь к кому-то в квартире. Он был худой и загорелый, как будто всю неделю охотился на крокодилов в Гватемале.
