Отец мой, простите мне, ибо грешен я… на прошлой неделе состоялось собрание нашей большой Семьи, там вели разговор об одном человеке… я не могу назвать его имени… гнусный тип… то есть был таким. Чтобы не очень затягивать рассказ, в общем, было принято решение, что я должен его завалить. Так было решено и так было сделано. Я поджидал его внизу у дома и, когда он вернулся с работы… он был автомехаником, я попросил его сесть ко мне в машину, чтобы поговорить. Он так и сделал, он доверял мне, и тогда я отвез его на заброшенную ферму и разделал его на кусочки с помощью электропилы. Я превратил его в кровавое месиво… живьем. Он орал, умолял сжалиться, но я был непреклонен… кровища… столько крови было. Потом я будто бы очнулся ото сна, я увидел себя в одежде, пропитанной этой красной жидкостью, я огляделся вокруг и увидел… руки, ноги, кишки, все раскидано по земле. Лопатой я сгреб все в одну кучу, взял банку с бензином и развел огонь… это было похоже на огромный погребальный костер. Спустя три дня об этом человеке писали во всех газетах. Семья была очень довольна мной, и мы пошли отметить в ресторан смерть прихвостня полиции. В завершение вечера я поехал к своей любовнице, чтобы дать выход всей той ярости, что тяготила мою душу.
— Вижу, что все в порядке, тогда я воспользуюсь случаем, чтобы признаться еще в одном: убийстве Мачедонии.[10]
Как же была красива эта Мачедония, порядочная женщина, она была частью всей системы, красивая, как самая восточная ночь Востока, невероятно благородная, и не было ей подобных, еще более немая, чем ты! И именно из-за этой круговой поруки она оказалась в тюрьме, взяла на себя не свою вину. И какой конец ее ждал? Я перерезал ей горло своими собственными руками, я вырвал из глотки язык, а потом сжег его. Она истекла кровью… почему? А! Дорогой отец мой, хорошо, что вы меня не слышите. Мачедония была арестована за подслушивание телефонных разговоров, ее обвинили во всем, но она могла бы выйти на свободу, либо сказав всю правду, либо сознавшись во всем и раскаявшись в содеянном. Да, она могла предоставить доказательства, что она не причастна к этому делу, но поступив таким образом, она подставила бы меня, а я был юным боссом, только начинал свое продвижение. Мачедония решила ничего не говорить, она проглотила язык и никого никогда ни в чем не обвиняла. Она отсидела свой срок. В исправительной тюрьме в то время работали монахини, и одна из них очень привязалась к Мачедонии, монахиню прозвали «Черноголовка». Мачедония, истинная женщина, влюбилась в «Черноголовку», и та тоже ответила на ее любовь, а также и на ее чувственную пылкость, в общем, они творили всякие непотребства. Когда Мачедония вышла по амнистии, «Черноголовка» сняла монашье облачение, отреклась от своего обета, то есть разорвала связь с Церковью, чтобы последовать за своей любовницей.
