Начальник, находящийся выше, будет искажать правду в угоду другому, стоящему еще выше.
Постепенно разум высокого начальства так болезненно изменяется, что делается просто не в состоянии воспринимать реальную жизнь народа, как не в состоянии рыба, выброшенная на берег, дышать воздухом.
Когда происходят какие-то исторические катаклизмы — социальные, военные, — те, кто обличен громадной властью над миллионами людей, начинают недоумевать: „Как это могло произойти? Ведь для такой беды не было и малейшей предпосылки!“
И вот только тогда начинается прозрение. Но это постижение истины чаще всего бывает запоздалым и никакой практической пользы не несет, хотя тысячи обычных, простых людей со здравым разумом давно и несомненно предвидели и предсказывали такой ход событий.
Но то, что открыто людям обычным, непризванным, то закрыто от высоко стоящих начальников.
И никакие сводки — оперативные, статистические, аналитические, составляемые такими же чиновниками, как они сами, только рангами ниже, — не помогут: если случится чудо и сводки составят правдивыми, то правители их отвергнут, не воспримут».
Соколов вовсе не был наивным простаком. Он знал все бюрократические условности и в бессмысленную драку с начальством не лез.
Но последнее совещание в Петербурге, где он сразу увидал и услыхал почти всех тех, кто определяет жизнь могучего и громадного государства, его повергло в уныние.
Еще в «Вене» он с горечью признался Джунковскому:
— Среди наших правителей на одного умного приходится по пятку лодырей и дураков.
Джунковский вздохнул и спорить не стал.
И всякая ложь, какой бы она ни была — ради корысти или ради пользы дела, — внушала искреннее отвращение.
Вот почему, когда гений сыска подъехал к охранному отделению, он решил начальству представить о случившемся ту правду, которую называют голой.
Сюрприз
В охранке на Тверском бульваре ждал Соколова сюрприз — огорчительный.
Поручик Алябьев — унылого вида человек лет пятидесяти, узкоплечий, с висячими прокуренными усами — выходил из подъезда. Он сообщил:
— Александр Павлович прибыл нынче сотым поездом. И вы тоже? Прекрасно! Господин подполковник прямо с вокзала сюда — вот образцовое отношение к службе! И уже меня гонял на Николаевский вокзал.
— Зачем? — удивился Соколов.
— Приказал допросить и отпустить задержанного вами Семена Кашицу.
Соколов выкатил глаза:
— И что, отпустили?
— Так точно!
Дежурный офицер, завидев гневного Соколова, выскочил из-за своего стола:
