Еще бы я не слышала про Камышевского! Он был любимцем города. Вернее, его женской половины. Актер театра драмы и комедии. Герой-любовник. Поклонницы ждали его у подъезда. Мама и Камышевский… Нет, такое даже во сне не приснится.
— Не веришь? Вон они, на лавочке сидят. — Марго была возбуждена. — Этот пижон за ней целый месяц ухлестывал, а она носом вертела. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха.
— Ваша сестра очаровательная девушка. Я приглашаю вас, девочки, в ресторан. Отметим наше знакомство шампанским и черной икрой. — Толстяк все улыбался мне. Его золотые зубы блестели в солнечных лучах.
— Нет, Борис Моисеевич, в ресторан втроем не ходят. — Марго взяла его под руку и потерлась щекой о его щеку. — Пошли скорей. А то я глупостей натворю. — Она засунула в рот два пальца и по-разбойничьи громко свистнула. — Эй, на бульваре! Только, чур, не целоваться, слышите?
Я еще никогда не видела Марго такой. Но меня это, признаться, мало волновало. Я развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась в сторону Маяковской. Мне захотелось взглянуть на место, где произошла позавчерашняя трагедия, столь круто изменившая мою жизнь.
Жанка жила в угловой комнате в одноэтажном кирпичном доме, где, кроме нее, обитали еще две или три семьи. У Жанки был отдельный от соседей вход — его сделал еще ее покойный отец, слывший алкоголиком и дебоширом. Соседи не раз заявляли на него в милицию, а он, в свою очередь, мстил им всеми возможными способами: клал кучи перед их дверями, мочился в окна. Дверь он тоже прорубил им в отместку. Они не могли себе позволить поступить так же, потому что дом стоял на земле, принадлежавшей молокозаводу, и только его торцовая часть, где и располагалась комната Буяновых, выходила на ничейную территорию. Соседи сполна отомстили Жанкиному отцу, когда видели, как он, пьяный, спал в канаве в промозглую сырую ночь, и даже не подумали его разбудить. Буянов умер от воспаления легких.
Вокруг не было ни души. Я зашла со стороны единственного окна, прижалась носом к нагревшемуся на солнце стеклу.
Моему взору открылся жуткий бардак. Постель скомкана, из-под съехавшего матраца видна металлическая сетка. На полу пустые коробки и какие-то бумажки. Возле платяного шкафа валяется кверху ножками табуретка.
«Они спали на этой кровати, — невольно подумала я. — Он занимался с ней тем же, чем позапрошлой ночью со мной…»
Мне в лицо ударила кровь, подогнулись колени, когда я вспомнила, что он творил со мной позапрошлой ночью. Какой стыд…
