— С кем это Евгения? Батюшки-светы, а я и не знала, что у нее кавалер появился. Варя мне ничего не сказала. Постой, постой, кто же это такой?..
Меня это тоже слегка заинтриговало: дело в том, что я никогда не видела маму под руку с мужчиной. В музыкалке, где она преподавала, ее дразнили старой девой, хотя, разумеется, знали, что она была замужем и растит дочь. Просто дети очень наблюдательный народ.
Вдруг у меня закружилась голова и опять заныло внизу живота. Я поняла, что в капкане, что попала в зависимость от своей плоти. А ведь всего каких-то два дня назад я была свободна и счастлива. Увы, я не умела это ценить.
Я поплелась вдоль унылого серого забора, за которым находилась похожая на казарму моя родная школа. Я вспомнила, как весной на уроке физкультуры подвернула ногу и Славка приехал за мной на своем Росинанте. Он подхватил меня на руки и снес по ступенькам. На нас с завистью смотрели одноклассники и даже учителя. В тот день Славка ехал очень медленно, осторожно вписываясь в повороты. Прохожие тоже смотрели на нас, мне кажется, с завистью. Я была такой гордой и счастливой. Теперь же я испытывала к Славке что-то похожее на отчуждение. Да, я жалела его, но только разумом. Вероятно, все мои чувства были обращены к Арсену.
«Где мне искать его? — думала я. — Только не на Бродвее. Может, он спрятался в пещерах на Выселках? Вряд ли. Об их существовании знают даже не все из местных».
«Это тот нацмен ее убил… Рожа у него бандитская… Ревнивый ужасно…» — звучал в моих ушах голос Эммы Вячеславовны.
Я стиснула кулаки. Я поняла, что ревную Арсена к Жанке. К тому, что между ними было. Я чувствовала облегчение от того, что Жанку убили. Это было жестоко, но я ничего не могла с собой поделать.
— За матерью шпионишь? — услышала я над самым ухом голос Марго. — Считаешь, она не имеет права на личную жизнь?
Я повернула голову. Марго была не одна. Рядом с ней стоял потный лысый толстяк. Мне бросилось в глаза, что он едва достает Марго до уха.
— Я… я просто гуляю.
— Просто гуляешь? Нет, ты не просто гуляешь. — Марго скривила в ехидной гримасе свои малиновые губы. — Знакомьтесь, Борис Моисеевич, это моя… младшая сестричка Саша, — сказала она, обращаясь к толстяку. — Круглая отличница. А еще мечтательница и фантазерка. Но при всех вышеназванных достоинствах очень даже себе на уме. Как, между прочим, и я. — Толстяк взирал на меня из-под густых черных бровей. У него были противные маслянистые глазки. Потом он улыбнулся, выставив на всеобщее обозрение два ряда золотых зубов. — Твоя мамочка с Камышевским свиданничает, — сказала Марго. — Небось слышала про такого?
