Коморскому удалось значительно поднять уровень чиновного персонала путем суровой дисциплины и найма подходящих людей и смягчить участь арестантов, вникая в их нужды и потребности. Особенно он пекся о семьях, добровольно последовавших за мужьями и отцами на каторгу, — предоставил им работу, создал школы.
Проект реформ, задуманных Корфом, касался изменения тюремного устава — и для уголовных, и для политических. Осуществить это удалось лишь год спустя, когда после ряда печальных происшествий в Верхней Каре жандармерия была удалена из генерал-губернаторства.
Тогда-то у серебряного рудника Алгач была воздвигнута новая, образцовая тюрьма, один из закрытых рудников вновь задействовали, а в нем по всем правилам горного дела проложили настоящие шахты и штольни; в этом руднике политическим предстояло работать вместе с уголовными. Когда тюрьма была отстроена, из множества уголовных отобрали благоприличных людей, среди которых не было жуликов и бандитов, и перевели их в Алгач. Когда же осенью следующего года жандармское управление упразднили, тюрьмы политических в Каре были эвакуированы и арестанты переведены в Алгач, начальником этой новой тюрьмы поставили толкового и гуманного человека, бывшего офицера, женатого на племяннице гр. Льва Толстого, которая с большим сочувствием поддерживала мужа в его трудной работе.
В каждой камере помещалось 20–25 уголовных арестантов, к которым присоединили двух-трех политических. Вначале политические были довольны этим новшеством, хотя теперь им нужно было ходить на работы и самим себя обеспечивать. Но мало-помалу собирались тучи, и когда наконец грянул гром, мне выпала неприятная миссия разбираться в случившемся.
ПОКУШЕНИЕ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
Всего через три месяца после перевода политических в Алгач барон Корф получил в Хабаровске телеграфную депешу: политический арестант совершил покушение на начальника тюрьмы Архангельского. Архангельский тяжело ранен, нападавший помещен в одиночку и наутро найден там мертвым. Политические арестанты утверждали, что их товарищ скончался от пыток, которым его подверг Архангельский.
По заданию генерал-губернатора я находился тогда в Забайкалье, сравнительно недалеко от Алгача. Получив из Хабаровска по телеграфу приказ немедля во всем разобраться и представить барону Корфу подробный отчет, я мог поэтому уже через 24 часа прибыть на место и начать расследование.
Политический арестант, молодой поляк, подал Архангельскому жалобу на словесную неучтивость одного из тюремщиков. Расследуя инцидент, начальник установил, что перепалка действительно имела место, но спровоцировал ее сам поляк. Тюремщик и арестант получили по выговору, а поляк еще и двое суток карцера. Политическим это пришлось не по вкусу. И когда несколько дней спустя Архангельский после работы инспектировал камеры и вышел в коридор, один из политических попытался сзади нанести ему удар по голове. Блик, мелькнувший в очках, насторожил начальника, и он парировал удар рукой. Рука оказалась сломана, вдобавок Архангельский обварился, так как нападавший воспользовался большим чайником, полным кипятку и увязанным в платок. После этого покушавшийся был посажен в одиночку, а наутро был найден там на полу мертвым. Камеру тотчас заперли, не дотрагиваясь до мертвеца. Вскрытие показало, что арестант страдал сердечной болезнью и скончался от разрыва сердца. На теле у него не нашли ни повреждений, ни следов побоев. На процедуре осмотра, с моего разрешения, присутствовали представители политических, среди которых были и медики.
