Мутно-серая точка в голубом прорыве между облаками!
— Вот он! — воскликнула Маша.
— Где? — задрал голову Овчаренко. Не нужно было этого делать!
Мотоцикл врезался в ограду сквера. Водитель и пассажирка перелетели через нее — хорошо, что ограда оказалась невысокой, — и шлепнулись на мягкий газон.
— О-ох! — крякнул Овчаренко.
— Ай! — пискнула Маша.
Бегемот Дуся поливал из шланга цветы. Он повернул свою большую умную голову и долго смотрел на каких-то двоих, которые появились неизвестно откуда да еще разлеглись на траве.
— Это порядок? — спросил Дуся сам себя, подумал и ответил: — Это непорядок. Эй, не фулюганни-чайте! Не видите, что ли?
В землю была воткнута палка, а к палке прибита фанерка с надписью:
ПО ГАЗОНУ НЕ ХОДИТЬ! ШТРАФ! 3 Р.
— А мы ходим? — спросил Руслан.
Дуся смотрел-смотрел, думал-думал и признал:
— Нет. А что вы делаете?
— Мы лежим.
— Ага. — Бегемот удовлетворенно кивнул, повернул фанерку. На той стороне было обозначено:
НА ГАЗОНЕ НЕ ЛЕЖАТЬ! ШТРАФ 5 Р.
— В следующий раз будете знать, как фулюга… А Руслан с Машей уже стояли на четвереньках!
— Мы не ходим и не лежим, — заявили они. Бегемот Дуся смотрел-смотрел, думал-думал и вытащил из необъятного кармана еще одно объявление:
ВЫГУЛ СОБАК ЗАПРЕЩЕН! ШТРАФ 5 Р.
— Теперь попались, фулюганы, — сказал Дуся, направляясь к нарушителям.
— Ты по чему идешь? — быстро спросил Руслан.
— По газону, а что?
— Штраф, вот что!
Дуся долго и трудно размышлял и наконец жалобно протянул:
— У меня с собой столько нету. Только три копейки на газировку.
— Вот придешь до дому, — строго сказал Овчаренко, заводя мотоцикл, — и заплатишь себе штраф. Я проверю.
Маша хихикнула:
— И квитанцию не забудь выписать.
Руслан и Маша помчались дальше на мотоцикле, хотя то, на чем они теперь сидели, мотоциклом можно было назвать с большой натяжкой. Фара разбита, руль скособочен, коляска погнута так, что похожа на консервную банку, которой целый день играли в футбол, переднее колесо «восьмерило» и лихорадочно колотилось, просясь на волю. Вся эта груда металлолома гремела, звенела, плевалась дымом, чихала, стреляла и тряслась беспрерывной дрожью, отчего у седоков колотились зубы, а в глазах двоилось, троилось и четверилось.
Город кончился, выскочили на шоссе, и вдали показалась серо-синяя полоска реки.
— О-о-о… ста… станови… о-о-о-гля-глядимся!
— Не-не-не-нельзя, — крикнул Руслан, тоже заикаясь от тряски, — бо-боюсь, не заведемся!
— Во-во-вон они ле-ле-летят! Сворачивай! Овчаренко круто свернул на кочковатый пустырь, заросший бурьяном. Тряска усилилась.
