— Сознавайся, ты украл котенка? — допрашивал голос теперь уже снизу.
— Я не кра… нет, нет, я не знаю, где он!
— А письмо зачем написал?
— Эти не я! Это Колька писал!
— Кто его научил?
…Воробей Николай проснулся от приглушенных вскриков и бормотания, доносившихся со двора. Он вскочил, встряхнулся и выглянул во двор. «Это не я! Это Колька писал!» — ныл Козел. В один миг рассвирепевший Николай, словно коршун, спикировал на нос Тимофею и принялся долбать его клювом, приговаривая:
— На меня всё хочешь свалить! Не выйдет! Понял? Понял? Понял?
— Понял!
Снизу раздался голос:
— Похоже, он не врет. Он на самом деле не знает, где Захар. Отпустите его, Иван Иванович.
Козел шмякнулся на землю, вскочил и отбежал в сторону, дико блестя глазами. Из мешка вылез Шарик.
С дерева, кряхтя и ломая ветки, спускался Иван Иванович. Тимофей понял, что это Слон, спустив с дерева хобот, держал его за рога.
Слон укоризненно покачал головой:
— Как же ты мог так поступить, Тимоша? Ты же, в сущности, добрый, отзывчивый Козел… А какие страдания принес бедной маме Муркиной!
Тимофей горестно вздохнул:
— Жадность обуяла, проклятая… Нездоровая страсть…
Из глаза его выкатилась слеза и, сверкнув, как драгоценный камень, разбилась о волейбольную площадку Слеза и в самом деле была драгоценной. Это была слеза раскаяния.
— Эх! — Тимофей скрипнул зубами. — Хоть бы сквозь землю от стыда провалиться!!!
Он что есть силы топнул ногой. Земля под Тимофеем раздалась, и он рухнул в черную щель.
Посредине ровной, как стол, освещенной луной волейбольной площадки, подмяв бороду, лежала рогатая голова с выпученными глазами.
«То в воздух, то под землю… — покорно подумал Козел. — Наверное, так надо…».
Он закрыл глаза и приготовился падать до центра Земли. Но тут же почувствовал, что опять взлетает. Иван Иванович уже испытанным способом выхватил Тимофея из ямы и поставил на твердую почву. От перенесенных потрясений Козел не мог стоять и всё время валился набок. Зубы у него стучали.
Воробей Николай от хохота свалился с ветки. Он так обессилел от смеха, что не смог взмахнуть крыльями и зарылся носом в песок. Но и это не остановило приступа неудержимого веселья.
— Ой, умру! — причитал Колька, валяясь по песку. — Ну ты понял, а!
Шарик стоял над ямой, не замечая ничего вокруг.
Там, на дне, едва видимый, переливался свет…
Ухо сыщика подскочило!
«Захар там!».
Шарик бесстрашно спрыгнул в яму и обнаружил подземный ход. Далеко-далеко уходили слабо светящиеся под потолком огоньки.
