Успокоительной волной неожиданно всплыл третий вариант: возможно, это просто продавец картошки, или сахара, шарящийся по домам и втюхивающий свой товар. Убедительная внешность «зубаря» не располагала к радушному распиранию дверей и приниманию гостей.
– А Вы кто, собственно, будете? – вытянув шею по направлению к двери, а ногами продолжая пятиться, звонко спросил Сгущёнкин. Под дверью стоял и уже терял терпение дед Потап – сосед Сгущёнкина.
Квартиры в доме по улице Салтыкова-Щедрина располагались в причудливом порядке: апартаменты, ныне занимаемые Сгущёнкиным, находились на первом и втором этажах. Сосед Сгущёнкина по первому этажу – сердобольный Шалтай.
Сосед по второму – дед Потап, его же комнаты занимали пространство и на третьем. Там же на третьем проживала Марфа Петровна: комната в два окна, кухонька и ванная: вот в этих апартаментах и ютилась несколько лет назад вышедшая на пенсию, но ещё не утерявшая прыти директора вещевого рынка Марфа Петровна.
Правда, в амплуа пенсионерки она нашла новое поле деятельности: религию.
Склонившись с пенсне (она глубоко презирала очки) над книгой, Марфа Петровна читала религиозную литературу.
Однокомнатную квартиру третьего этажа занимала древняя, периода мезозоя бабуся. Никто не знал её имени, она была глуха и почти не говорила. Три этажа с другого крыла дома занимала семья астрологов в седьмом поколении. Крыло это, правда, было совсем узким, и весомую часть пространства крали бегущие вверх лестницы.
Разношёрстность жителей дома неизбежно вела к конфликтам.
Марфа Петровна активно агитировала за веру, для пущей убедительности и для фона таская за собой престарелую соседку. Дед Потап, который пронёс свою кличку через полжизни, со времён армии, двух своих соседок по третьему этажу не переваривал, так как в принципе не любил давление и женщин. Сосед по второму, вручивший своё жилье в руки Сгущёнкина, держался серой мышью, соседей не видел, а заслышав, что его зовут вжимал голову в плечи, и, поцыкивая, трусовато удалялся. Дед Потап, поначалу пытался разбудить в нём мужика, но со временем бросил это дело и перестал замечать соседа.
Шалтай, если не был в отъезде, то выступал сразу и за всех и это раздражало прямолинейного деда Потапа.
Семейство астрологов представляло из себя основных оппонентов правоверных пенсионерок с третьего этажа. Астрологи не вызывали симпатии в деде Потапе за ту же любовь к агитации и мутным разговорам о невидимых материях, судьбе и прочих непонятностях.
