— Ты сказала: нет? — чуть склонив набок голову, Изольда осмотрела ее с интересом. — Да у нас никак характер проявляется?
Глубоко вдохнув, как перед прыжком в бассейне, Геля произнесла скороговоркой:
— Я не стану знакомить вас с моим дядей.
— Очень мне нужен твой дядя! — Изольда презрительно фыркнула. — И Австралия эта… Я теперь и здесь себе такого мужика смогу найти — обзавидуешься!
«А уж это вряд ли, — постепенно успокаиваясь, мысленно не согласилась Геля. — По крайней мере, ей я точно завидовать не стану.».
Но Изольду уже увлекла эта мысль:
— С лицом невинной девочки и опытом лучшей гейши… Да ни один передо мной не устоит!
Внезапно, будто вспомнив что-то, она резко сдвинула брови и опять показала злобный оскал. Геле захотелось броситься вон из палаты.
— Мне пора идти. Меня ждут. — Она, пятясь, отступала к двери, возле которой уже давно наготове стояла сумка, с которой она пришла сюда две недели назад.
— Мы еще посмотрим, — пообещала Изольда вслух, но Геля почувствовала, что обращена эта угроза не к ней.
Нащупав ручку сумки, она подхватила ее и быстро проговорила:
— Всего вам доброго! Рада была познакомиться.
— Я тоже, — машинально отозвалась Изольда, потом спохватилась: — Уже уходишь? А как же прощальные объятия?
Геля растерялась:
— Я… Я не думала, что вы захотите обнять меня…
— Почему бы и нет? Сейчас ты такая хорошенькая, просто загляденье! Вот когда мы встретились, до тебя и впрямь дотронуться противно было!
Выскочив в коридор, Геля услышала за спиной громкий смех, прозвучавший так одиноко и не весело, что ей сразу стало жаль эту женщину, изо всех сил пытавшуюся ее обидеть. За что? Они почти не были знакомы, несколько фраз — до операции, несколько — после. В их первую встречу Геля вызвала у нее омерзение, сейчас — ненависть.
«Я не собиралась становиться красавицей! Я всего лишь хотела чего-то среднего… Чтобы меня воспринимали, как нормального человека. Не отводили в испуге взгляда, не морщились, увидев. Медведев перестарался… А я еще радовалась, дура!» Остановившись перед дверью ординаторской, Геля постаралась вытеснить из души обиду прежде, чем увидит своего доктора. Он ни в чем не был виноват перед ней, он поработал на совесть.
Перед операцией они обсудили все детали ринопластики, введения ее собственной ткани в носогубную линию, небольшой подтяжки верхних век. Она видела черные линии, нанесенные на ее кожу рукой Анатолия Михайловича, но плохо представляла, что же из всего этого получится. Контуры лица хирург не трогал, у Гели всегда были такие «бархатные», как говорил отец, глаза, и нежный овал, и здоровые зубы, и длинная шея. Только раньше их никто не замечал… Медведев просто убрал все лишнее. Все, что ее уродовало.
