— После лазерной шлифовки угревая сыпь больше не появляется, — не поднимая головы, отозвалась Геля.
— Да ну? Чудеса техники? Ну, и как ты себя чувствуешь в новом качестве? Нет, мне действительно интересно: быстро ли женщина привыкает к тому, что стала красавицей? Восемнадцать… или сколько там тебе… лет против нескольких часов. Неплохой расклад!
— Я еще не привыкла.
— Чем думаешь заняться? — У нее вдруг изменился взгляд. — Могу предложить тебе работу. Я как раз собиралась сменить администратора зала. У меня ведь мебельный салон, я не говорила?
Геля посмотрела в окно: не приехали?
— Нет. Вы не говорили о работе.
Все больше воодушевляясь, Изольда продолжила:
— Я вообще собираюсь сменить всех этих ленивых телок. А своего администратора я вижу человеком-солнцем, понимаешь? По-моему, ты потянешь. Немного тебя выдрессировать придется, конечно, но не без этого, куда денешься…
— Не надо меня дрессировать, — пробормотала Геля, но не смогла заставить себя посмотреть ей в лицо.
— Что ты сказала? Да ты еще не знаешь, сколько я платить буду!
— У меня… У меня вообще-то… другие планы.
Вольготно откинувшись на спинку стула, Изольда Федченко насмешливо протянула:
— Ах, у нее другие планы! Смотрите-ка… В модели никак собралась? С девственностью не терпится расстаться?
— Приехали! — выкрикнула Геля почти истерично.
Ей и в самом деле показалось, что если Изольда немедленно не замолчит, то у нее от беспомощности польются слезы. Как можно слушать пошлости и улыбаться?
— Кто приехал? А, тебя забирают? Родственнички? Дядюшка твой знаменитый? Ну-ка, ну-ка. — Легко вскочив, она быстро подошла к окну и отодвинула Гелю. — Подвинься.
«Почему я не смею даже сопротивляться? — простонала Геля про себя. — Как меня не оперируй, я все равно остаюсь все той же тряпкой, которую можно просто отбросить…»
— Это вон тот симпатичный толстячок в бриджах — твой дядюшка? А ничего… Он не дрыхнет целыми днями, как австралийские коалы? У него есть свой бизнес? Пойдем познакомишь меня с ним.
— Нет!
Это вырвалось само, Геля и не подозревала, что может кому-то отказать столь категорично. Да и сейчас не смогла бы, если б речь шла о ней самой, а не о дяде, которому (она явственно ощущала это) от Изольды грозила опасность. Ни разу это «нет» не прозвучало, когда шпынявшие ее на перемене одноклассники просили у нее же списать. Почему она никогда никому не в состоянии была отказать? Ведь это же так просто — произнести короткое слово…
