— А у вас какая? — сначала спросила Геля, и только потом поняла, что это глупо.
— Никакой, — без выражения отозвался он. — Рожать детей с такой чудовищной наследственностью — это просто преступление. Я никогда не был эгоистичен настолько, чтобы плодить уродов.
— Разве вы были уродом?
— А вы не помните, каким я был?
Пришлось признаться:
— Я не видела вас до операции. Мне только сказали, что вы — артист, но я не знаю, кто вы.
Его лицо нервно передернулось:
— И вы, конечно, хотите разузнать мою фамилию?
— Зачем? — удивилась Геля. — Нет, я вовсе не за этим пришла!
— Ну, хоть вы…
— Что?
— Нет-нет, продолжайте!
— Я только хотела у вас узнать, в каком институте можно выучиться на кинокритика. Вы ведь знаете, правда? — Она умоляюще заглянула ему в глаза. — Надо во ВГИК поступать? Но там ведь бешеный конкурс… Может быть, есть какой-нибудь другой институт? Попроще…
Откинув голову, Павел с облегчением улыбнулся:
— Так вот, что вам нужно… А зачем вам становиться кинокритиком? Разве это интересно? С вашей нынешней внешностью вы вполне можете стать актрисой.
— Я? — ужаснулась Геля. — Да вы что?!
— Да я серьезно! Посмотрите на себя. Само очарование…
— Это все не мое… То есть теперь мое, конечно… Я еще не привыкла к этому. — Она пальцем обрисовала овал вокруг лица.
Тремпольцев кивнул:
— Это понятно. Я и сам еще не привык. Но дело не в этом. А умеете ли вы играть? Вот в чем вопрос!
— Нет! Откуда? Я всю жизнь была уродиной!
— Ну… — протянул он, выразительно закатив глаза. — Для этого красота не требуется. Разве вы не знаете некрасивых актрис, которым нет равных? Их Барбара Стрейзанд, Вупи Голдберг, наша… Впрочем, не будем обижать милых дам. Что интересно, ни одна из них не захотела менять своей внешности…
Это Павел проговорил почти неразборчиво, будто обращался к самому себе. «Наверное, так и есть, — решила Геля. — Его спор с самим собой по поводу этой операции еще не закончен. А ведь тяжело ему далось это решение… Узнать бы, как это было?»
Но у него явно не было желания исповедоваться перед вчерашней школьницей. На какое-то время Тремпольцев вообще забыл о ней, потом спохватился и виноватым тоном сообщил, что никогда не интересовался тем, где готовят тех, кто критикует его работу. Да и учат ли этому? Не передается ли это через кровь, благодаря какому-нибудь изощренному шифру, вроде генетического кода?
— Вы тоже считаете критиков паразитами? — У Гели от обиды задрожал голос. — Я слышала такую точку зрения…
