— Прошу вас! — донесся в ответ голос, которого Геля не вспомнила, хотя слышала его много раз.
Толкнув дверь, она остановилась на пороге и, плохо различая, что происходит в комнате, робко проговорила:
— Извините за беспокойство. Я хотела проконсультироваться с вами по одному вопросу… Но если я не вовремя…
— Да заходите же!
Вскочив из-за стола, за которым что-то писал, Тремпольцев, который до сих пор оставался для нее безымянным артистом, быстро двинулся навстречу, и Геля от страха едва не осела на пол. Ей показалось, что на нее надвигается нечто громадное, величественное, способное смести ее с лица земли. Но когда его пальцы мягко сжали ее локоть, она, к собственному изумлению, внезапно очнулась, продохнула, сумела разглядеть его лицо с еще не совсем зажившими рубцами.
«Он умеет накладывать грим, — вспомнила она с облегчением. — Многие артисты делают это сами… Никто ничего и не заметит».
Прищурившись, он тоже внимательно осмотрел ее и проговорил совсем тихо, словно опасался выдать тайну:
— Не может быть… Это вы — та девочка с…
— С огромным носом и угрями. Это я.
— С ума сойти! — Он засмеялся, но Гелю это не задело. Она почувствовала радость в его голосе.
— Здесь творят чудеса!
— Вот уж действительно… Собственно, я уже убедился в этом.
Павел мельком взглянул в зеркало, и она догадалась, что он тоже еще никак не привыкнет к тому, как сейчас выглядит. Оглянувшись на распахнутую дверь, Геля спросила шепотом:
— Вам тоже все время чудится, что в комнате кто-то другой? Или что вам снится сон про человека, которого вы не знаете… Такого красивого человека…
Он задумчиво отозвался:
— Вот чего я никогда не слышал в свой адрес, так это слова «красивый». Нам с вами придется привыкать к этому эпитету и не шарахаться от тех, кто будет любоваться нами.
— А будут любоваться? — сконфуженно пробормотала Геля.
— Вами наверняка. Да садитесь же, прошу вас! О чем я? Ах да, любоваться будут… Хотя восторги следовало бы адресовать Анатолию Михайловичу. Так о чем вы хотели поговорить со мной?
Геля по привычке начала карябать ногтем край стола, но заметив насмешливый взгляд, опустила руку.
— Я только закончила школу, — пробормотала она словно в оправдание дурной привычки, хотя это как раз и было тем началом разговора, на который Геля надеялась.
— Я так и подумал.
— Правда? — удивилась она, но не стала допытываться почему.
Тремпольцев сам пояснил:
— У вас чудесный взгляд неиспорченного ребенка. Не капризного. Не нахального. Хотел бы я иметь такую дочь.
