— Я должен был поцеловать тебя, Иоланда, — словно извиняясь, произнес Макс.
— Все хорошо, — она смотрела на него, словно загипнотизированная.
— Моя обязанность — защищать тебя любым способом.
Даже если необходимо было для этого поцеловать ее.
— Понимаю, — застенчиво проговорила она. — Это был просто спектакль, опасный маскарад, чтобы обмануть этих фанатиков, и мы справились с этим.
— Да.
Она вся дрожала от холода, Макс взял ее за руку и повел к берегу.
— Нам надо дождаться Армана, — прошептала она, не в силах оторвать свой взгляд от его губ.
Она находилась все еще под воздействием того волшебного состояния, ей так много хотелось спросить его об этом поцелуе.
— Макс!
— Не говори ничего об этом. Все прошло.
Он тоже не сводил взгляда с ее губ, глаза его горели, а руки обхватили ее лицо, играя с растрепавшейся от ветра прядью.
— А как же Арман?
Ей показалось, что он вздрогнул, как бы пытаясь на чем-то сосредоточиться.
— Пока он не придет, мы ничего не сможем сделать.
— Ничего? — голос ее задрожал.
Макс прижал ее еще ближе к себе и прошептал, едва не касаясь ее губ:
— Ничего.
Его поцелуй остановил ее слезы и отвлек от разговора об отсутствующем брате. Он затмил все звуки окружающего мира, но никак не мог заглушить эха отчаяния в ее сердце…
И только тогда, когда звякнула закрывающаяся дверь, и Макс ушел, Виолетта дала волю душившим ее слезам, и они градом покатились по ее щекам. Почему они не встретились в какое-нибудь иное время? Ведь тогда было бы все по-другому. Но ее мысли и мечты были несбыточны. И она об этом знала.
В комнатку зашел Саймон и с сочувствием посмотрел на нее.
— Я солгал ему ради вас, Виолетта. Вы сами этого хотели. Ведь вы этого хотели? — задавая этот вопрос, он вытянул из кармана платок и протянул его плачущей Виолетте. — Мне очень жаль. Революция и Купидон — не очень-то удачная парочка.
Виолетта всхлипнула.
— Саймон?
Он нежно взглянул на нее.
— Спасибо.
— Не стоит благодарности. Мы с Фанни защитим тебя в любое время. Я буду лгать, когда ты захочешь. Я думаю, Бог меня за это простит.
— Пусть Бог простит и меня, — прошептала она и, пряча свои покрасневшие глаза, направилась к задремавшему Гаспару, чтобы сверить выкройки. — Иногда ложь приносит больше пользы, чем вреда, ты не согласен, Саймон? — в этот момент она думала о береге Франции, залитом лунным светом, а вовсе не о магазине Саймона.
— Если это делается ради большей правды, то — конечно, — согласился тот и вернулся к своим выкройкам.
