Затем представился другой случай. Ределе, дальний родственник, который жил в Эйндховене, обратил их внимание на кожевенную фабрику, предложенную на продажу: здание примерно 18 на 20 метров, с паровой машиной мощностью около 60 лошадиных сил. Все вкупе — участок в 1200 квадратных метров, строение и оборудование — обошлось в тысячу фунтов стерлингов.
Жерар между тем нанял себе в помощь мастера-немца для организации производства; тот стал одним из многих иностранных специалистов, призванных в нидерландскую промышленность на первой стадии ее развития.
За день до того, как приобрести участок в Эйндховене, 15 мая 1891 года, Б. Ф. Д. Филипс и Г. Л. Ф Филипс заключили частное соглашение, согласно которому было положено начало фирме «Филипс и К°» на условиях ограниченного числа членов, где Фредерик Филипс выступал в качестве «спящего» партнера (то есть не участвующего в делах и не известного клиентуре), внесшего 75000 гульденов (что составляло примерно 6500 фунтов стерлингов) начального капитала.
Отец
В момент покупки эйндховенского участка Антону шел семнадцатый год. Импульсивный и чувствительный, наделенный развитым чувством юмора, музыкальный и предприимчивый, он наслаждался любой спортивной игрой, где требовались отвага и воображение. Отец к его вялой учебе относился с попустительством. Может, потому, что сам в свое время не слишком усердствовал? Как бы то ни было, решили переместить Антона в иную среду обитания, избрав для этого знаменитую Амстердамскую коммерческую школу.
Там Антон и учился полтора года, начиная с сентября 1891 года. Столичная жизнь ему нравилась. Это был Амстердам девяностых, где домашний уют сочетался со стремительной модернизацией. В этом равновесии старого и нового интеллектуальные буржуа и коммерческий «средний класс» черпали дух жизнерадостной уверенности в будущем, и все, стар и млад, ликовали во время королевских выездов и веселились на празднествах, устраиваемых в амстердамском зоопарке, Вондел-парке, цирке Карре и в «зимнем саду» кафе «Краснопольский», иллюминированном сотнями ламп накаливания, о которых, помнил Антон, Жерар толковал с таким энтузиазмом.
Самым неприятным в амстердамской жизни было то, что приходилось учиться. Коммерческая школа предлагала все, кроме контакта с внешним миром. Но научишься ли торговле из книг? Ставя дела выше слов, Антон редко упускал возможность поупражнять свое дремлющее коммерческое дарование. Он скупал в порту у заезжих моряков горшки с имбирем, а потом сбывал эти красивые глиняные горшки с их съедобным содержимым друзьям и знакомым в Залтбоммеле — разумеется, не без разумного барыша.
