Он нетерпеливо ждал момента, когда можно будет расправить крылья и применить свои знания на деле. Умственная деятельность имела для него смысл только тогда, когда переставала быть игрой и начиналась всерьез. Школа этого дать ему не могла.
Фредерик Филипс позволил убедить себя в том, что нет смысла заставлять сына оставаться в школе до получения диплома. У него хватало связей, чтобы пристроить парнишку к делу. Итак, в начале 1893 года Антон простился с Коммерческой школой (но не с приобретенными там друзьями) и стал бесплатно и с огромным энтузиазмом работать в амстердамской фирме биржевых посредников «Бирдет и Дрейвестейн».
Через год было решено продолжить его подготовку за границей. В 1894 году он прибыл в Лондон, чтобы познать все секреты профессии брокера.
Лондонская жизнь понравилась ему не меньше амстердамской. Он познакомился с голландцами, подобно ему самому, явившимися изучать английское коммерческое дело. Начальство позволяло ему бывать на Лондонской бирже, представлявшей собой зрелище еще более впечатляющее, чем амстердамская. Контора, в которой он работал, располагалась в самом сердце лондонского Сити — воплощение респектабельности поздневикторианского периода, основательности и мелочно-расчетливой, меркантильной морали, что в совокупности не могло не сказаться на формировании принципов личной деловой этики юного голландца.
В пресловутую деловую этику, выраженную принципом «уговор дороже денег» и политикой «честность окупается», пущено много иронических стрел. Соображения о личных интересах торговца как факторе коммерческой этики могут увести далеко, заслонив от нас значение коммерческой надежности в структуре общественной этики, которая должна править человеческими отношениями в обществе, если мы хотим избегнуть анархии. Идеального джентльмена, оживленного из состояния абстракции писательским даром, можно изучать по «Саге о Форсайтах» Голсуорси, в которой образ Сомса, при всей его ограниченности, воплощает собой достойную европейскую традицию. Можно заметить, кстати, что Антон Филипс, в свои зрелые лета, роман Голсуорси ставил высоко.
…Что, между тем, происходило в Эйндховене? Первый год жизни завода прошел за наладкой и экспериментами, и только в 1892 году было запущено производство. Фирма переживала все трудности роста. Капитал таял на глазах. В 1894 году ситуация усугубилась до такой степени, что Фредерик и Жерар Филипсы решились дело продать. Но единственное предложение, которое они получили, оказалось оскорбительно мало.
