Сейчас Лисбет представила их со Стивом последнюю встречу. Он натянул толстый свитер, потом накинул плащ, улыбаясь ей своей нежной, но слабой улыбкой. «Может, лицо человека — это его судьба?» — думала Лисбет, вспоминая маленький, почти не выступающий вперед подбородок Стива, его короткую нижнюю губу, словно бы естественным образом ускользающую от контакта. Да, чтобы целоваться с ним, требовалась особая сноровка: не так-то просто было впиться в эти узкие губы. Его пенис порой тоже вел себя нерешительно, как будто медля перед тем, как войти в Лисбет, зато имел привычку задерживаться в ней надолго, точно ему хотелось бы остаться там навсегда.
Казалось, Лисбет хорошо помнила выражение глаз Стива: они сияли любовью, но зрачки затуманивала какая-то тень — быть может, сожаления? Знал ли он в ту последнюю ночь, что уходит навсегда, что больше к ней не вернется? Был ли его уход спланирован заранее? Еще раз пристально вглядевшись в образ Стива, в его призрачное «я», Лисбет подумала: «Нет. Он не знал». Весь его облик свидетельствовал о полной невиновности. Какое счастье, что такие мгновения не исчезают бесследно, что эта секунда реальности, дававшая Лисбет утешение, все еще существует где-то в Солнечной системе.
Лисбет чувствовала, что явившийся ей во сне человек без лица — Стивен Войку, но не была до конца в этом уверена. Сосредоточиваясь на том, чтобы вызвать образ этого человека, она будто вновь увидела его взгляд, его глаза. Они были точь-в-точь, как глаза… Так, может, это предзнаменование? Знак, что он еще вернется? Что он и вправду тем или иным образом присутствует в ее постели?
Невозможно «отменить» ночи любви — они были и останутся навсегда. Лисбет подошла к арке, возле которой Стивен впервые прижал ее к себе, поцеловал ее, и дотронулась до стены.
Она стояла — обнаженная, худая, с торчащими ребрами и ключицами. Ее волосы, прекрасные и светлые, почти такие же белые, как у Стивена Войку, струились по плечам и спине. Лисбет даже казалось, что она одета волосами, подобно ее любимым героиням из старых сказок и легенд, леди Годиве или Рапунцель. О да… «Рапунцель, Рапунцель, проснись, спусти свои косоньки вниз».
Ветер пробирался сквозь щелястое окно старого эркера. Дрожа, Лисбет торопливо надела трусики и джемпер. Принимать душ было уже некогда, да и слишком холодно. Она взяла флакон туалетной воды и хорошенько побрызгала под мышками. Придется этим ограничиться, к тому же перед сном она ополоснулась в душе.
